Зачем нам нужны феминитивы

[Themiskyra]

Зачем нам нужны феминитивы, или выдающиеся женщины, о которых вы наверняка думали, что они мужчины.

Когда начинаешь говорить с кем-то о желаниях женщин состояться в различных сферах, а не только в рамках пресловутых Kinder-Kuche-Kirche, очень часто сталкиваешься с аргументацией о том, что, дескать, женских имен в науке и культуре не так-то много. Да, встретятся время от времени Мария Складовская-Кюри или Софья Ковалевская, но это же так – единицы, а на самом деле и наука разного рода, и высокое искусство – это мужское, а женщинам нравится только домом и семьей заниматься. Начинаешь копать глубже и обнаруживаешь много интересного.
Оставляя в стороне причины экономические и социально-политические, которые зачастую просто мешают (и мешали) женщине пробиться сквозь толпу мужчин, уже занявших свои позиции, обратимся к тому, почему мы, собственно, женщин так редко слышим? Попробуйте включить новости, а там «президент такой-то страны сказал…», «министр сделал…», «полицейский обезвредил…», «химик открыл…». Что кажется на первый взгляд? Что все действующие лица – мужчины, не правда ли? Мало кто будет задумываться, какого пола были эти министр, полицейский и химик. Везде мужчины, грамматический род очевидно мужский, а значит, скорее всего и пол участника действий – мужской. Принято так в языке, что по умолчанию пол мужской! Доходит даже до того, что читаешь статью про какую-то сферу, в которой мужчины совсем не представлены – про роды, например, а там к тебе обращаются тоже в мужском роде, и не потому, что статья про роды с мужчиной, а потому, что у нас по определению пол мужской.
А теперь маленькое упражнение. Наверняка многие слышали про шкалу Апгара? Уж женщины, родившие ребенка, точно – она изобретена для оценки состояния новорождённого на первых минутах жизни. А кто ее придумал, знаете? Понятно, доктор Апгар. Только вот о том, что доктор Апгар на самом деле Вирджиния, мало кто знает. Конечно, в начале данного абзаца я допустила ошибку – правильнее было бы сказать «шкала Апгар», потому что женские фамилии такого типа не склоняются. Но, положа руку на сердце, мы понимаем, что далеко не все до такой степени хорошо знакомы с правилами русского языка, а во-вторых, на слух очень просто не заметить, шкала Апгар или АпгарА. А типология Майерс-Бриггс? Кто обратит внимание, что Катарина Бриггс и Изабель Майерс – на самом деле женщины, внесшие вклад в психологию? Гертруда Гурлер, работавшая в области педиатрии, тоже незаслуженно забыта – вместо синдрома Гурлер Яндекс предлагает мне найти «синдром Гурлера», подразумевая, что Гурлер – мужчина.
Смотрим дальше. И. Леманн - датский геофизик, сейсмолог, преподаватель Королевского общества в Лондоне. Преподаватель – это, очевидно, мужчина? Нет, Инге Леманн, на самом деле, женщина. Но кто это поймет за «геофизик, сейсмолог, преподаватель»? Чай под названием «Доктор Селезнева» яндекс предлагает мне искать (и находит массу ссылок!) как «чай доктора Селезнева». Биолог К. Видаль… думаю, вы уже догадались. Да, Катрин Видаль – тоже женщина (кстати, она очень понятно и научно говорит о том, что никакой «женской» логики в природе не существует). Пилот Эрхарт на самом деле Эмилия, альпинист Руткевич – Ванда… Список можно продолжать бесконечно.
Узнаем мы о том, что все эти люди, внесшие большой вклад в развитие самых разных сфер жизни, только в тот момент, когда читаем о них более подробно. До этого они все – физики, биологи, преподаватели, сейсмологи, композиторы, художники и ученые – по определению мужчины. Феминитивы в этих сферах не употребляют даже тогда, когда образование женского рода существительного грамматически устоялось – преподаватель Иванова и воспитатель Петрова не получат женского окончания своей профессии, а мир будет продолжать настаивать, что женщины ничего не добиваются.
Попробуйте сказать «сейсмологиня и преподавательница Леманн», «биологиня Видаль», «психологини Майерс и Бриггс». Сразу нет нужды склонять фамилию, чтобы узнать, женщина это или мужчина, не нужно прислушиваться – есть окончание или его нет. Женщины в науке, искусстве, политике и экономике сразу становятся видимыми, сразу появляются примеры для других женщин, растет мотивация (если она смогла, то и я смогу!), уходит в прошлое «наука – это не женское дело». Да, зачастую использование феминитивов – это непривычно и вызывает как внутренние колебания (я, например, так и не смогла пока образовать комфортную для себя форму женского рода для слова «борец» и пошла на компромисс в виде «женщина-борец»), так и вопросы со стороны окружающих. Но все в мире когда-то было новым, и женщины в аудиториях университетов и правительствах тоже когда-то казались таким же странным явлением, как сейчас слова «борица», «докторка» и «биологиня».

Источник

@темы: Сексизм, Стеклянный потолок, Замечательные женщины

---

ТЕОРИЯ ЛОЖЕК © Кристин Мизерандино

[Themiskyra]

ТЕОРИЯ ЛОЖЕК © Кристин Мизерандино

Мы с лучшей подругой ужинали вместе и разговаривали. Как обычно, был уже поздний вечер, и мы ели картошку с соусом. Мы часто ужинали вместе в колледже, большую часть времени обсуждали мальчиков, музыку и всякую ерунду, которая в то время казалась очень важной. Мы никогда не говорили ни о чем особенно серьезном, просто проводили время и смеялись. Когда я достала таблетки, чтобы выпить их во время еды, как я обычно делала, она как-то странно уставилась на меня и прекратила разговор. Ни с того ни с сего она спросила меня, каково это – иметь красную волчанку и болеть. Я была в шоке, не просто от неожиданности вопроса, но также потому, что считала, что она прекрасно знает, что такое красная волчанка. Она ходила со мной к врач_иням, она видела, что я хожу как будто с тростью и выбегаю в туалет. Она видела, как я плачу от боли, так что же еще она хочет знать?

Я начала что-то бормотать про таблетки, про боли и отеки, но она продолжала настаивать, и было похоже, что мои ответы ее не удовлетворяют. Я не могла понять, в чём дело, она была моей соседкой по квартире и лучшей подругой несколько лет, она должна знать медицинское определение красной волчанки. Но она продолжала смотреть на меня с этим знакомым выражением лица – человека, котор_ому очень интересно что-то, что не может понять никто здоров_ая. Она спрашивала, каково это не физически, но лично для меня быть больной.

Когда я пыталась собраться с мыслями, я посмотрела на стол, силясь найти хоть какую-то зацепку. Я пыталась найти правильные слова. Как я смогу ответить на вопрос, на который я не могла ответить самой себе? Как я смогу объяснить все детали каждого своего дня, пересказать ясно все свои эмоции? Помню, я подумала, что никогда не смогу этого объяснить, так как же я могу ожидать, что она поймет? Если я не могу ничего объяснить своей лучшей подруге, то как я смогу рассказать о моём мире другим? По крайней мере, стоило попытаться.

И в этот самый момент родилась теория ложек. Я быстро схватила ложку со стола, а затем начала собирать ложки с других столов. Я посмотрела на подругу и сказала: "Ну, давай начнем, у тебя красная волчанка". Она шокировано смотрела на меня, что неудивительно для человека, которо_му только что преподнесли букет из ложек. Но я сложила ложки вместе и сунула их ей в руки.

Я объяснила, что разница между болезнью и здоровым состоянием в том, что необходимо сознательно думать о тех вещах, о которых большинство людей никогда не задумывается. У здоровых людей есть роскошь жить, не делая постоянно выбор, – это дар, который большинство принимает как должное.

Большинство людей начинает свой день с неограниченным количеством возможностей, и у них есть энергия, чтобы сделать всё, что хочется, особенно у молодёжи. По большей части, им не нужно беспокоиться о последствиях каждого своего действия. Так что для своего объяснения я использовала ложки. Я хотела, чтобы у нее было что-то материальное, что я могла бы потом забрать, поскольку большинство людей воспринимает болезнь как "потерю" жизни, которая была у них раньше. Если у меня есть власть, чтобы забрать ложки, она поймет, каково это чувствовать, что кто-то или что-то (например, красная волчанка) начинает контролировать вашу жизнь.

Она схватила ложки с воодушевлением. Она еще не понимала, что я делаю, но она всегда была рада попробовать что-то новое, и думаю, она считала, что я просто шучу, как я обычно делаю, когда речь идет о болезненных вопросах. Она тогда не догадывалась, насколько я серьёзна.

Я попросила её сосчитать эти ложки. Она спросила зачем, и я объяснила, что когда ты здоров_а, то думаешь, что у тебя есть неограниченный запас "ложек". Но когда тебе приходится планировать каждый день, нужно точно знать, с каким количеством "ложек" ты его начинаешь. Это, конечно, не гарантирует, что ты не потеряешь еще несколько ложек позже, но, по крайней мере, это поможет понять, с чего начать. Она насчитала 12 ложек. Она рассмеялась и сказала, что хочет больше. Я ответила "нет", я заранее знала, как сработает эта маленькая игра, и когда она расстроилась, я сказала, что мы еще даже не начинали. Долгие годы я хотела больше "ложек", но так их и не получила, поэтому и она не получит. Я также сказала ей, что нужно всегда правильно осознавать, сколько их у неё, и никогда не выпускать их из рук, ведь она не должна забывать, что у нее красная волчанка.

Я попросила подругу записать все дела на день, начиная с самых простых. Когда она начала перечислять все дела или просто развлечения, я объяснила, что каждый пункт обойдется ей в одну ложку. Когда она перешла к тому, что нужно подготовиться к уходу на работу, я прервала её. Я сказала: "Нет! Ты не просто встаёшь. Тебе нужно открыть глаза, и потом ты понимаешь, что опаздываешь. Ты плохо спала всю ночь. Тебе нужно выползти из кровати, и затем тебе нужно заставить себя что-то съесть, прежде чем делать что-то ещё, потому что иначе ты не сможешь принять таблетки, а если ты не примешь таблетки, то можешь сразу отказываться от всех ложек на сегодня и на завтра". Я быстро забрала у неё ложку, и тут она поняла, что еще не одевалась.

Душ обошелся ей еще в одну ложку, также как мытье головы и бритьё ног. По справедливости, подъем рано утром должен обойтись больше, чем в одну ложку, но я решила сделать ей поблажку – я не хотела слишком сильно пугать её сразу. Одевание стоит еще одну ложку. Я остановила её, чтобы рассмотреть каждую задачу и показать, как важно продумывать каждую деталь. Нельзя просто накинуть на себя одежду. Я объяснила, что нужно решить, какую одежду проще всего надеть физически, и если у меня болят с утра руки, о пуговицах нужно забыть. Если у меня есть синяки, нужно надеть длинные рукава, если меня лихорадит, нужен свитер, и так далее. Если у меня выпадают волосы, нужно больше времени, чтобы сделать себя презентабельной, а затем нужно провести минут пять, расстраиваясь из-за того, что все это потребовало более двух часов.

Мне кажется, что в этот момент она начала понимать, что еще даже не приехала на работу, а у нее осталось только шесть ложек. Я объяснила, что ей нужно спланировать оставшийся день очень разумно, так как если "ложки" кончились, то они кончились. Иногда можно использовать завтрашние "ложки", но только подумайте, как тяжело будет начать следующий день с еще меньшим количеством ложек. Мне также пришлось объяснить, что человеку с болезнью приходится жить с мыслью, что завтра может начаться инфекция или что-то еще опасное. Так что никогда нельзя расходовать все "ложки", ведь никогда не знаешь, когда они тебе по-настоящему понадобятся. Я не хотела вгонять её в уныние и отчаяние, но нужно было быть реалистичной, и, к сожалению, постоянная готовность к худшему – это часть моего обычного дня.

Мы прошли один день до конца, и она постепенно начала учиться, что пропущенный обед обойдется ей еще в одну ложку, так же, как стояние в вагоне поезда, или слишком долгая работа за компьютером. Она была вынуждена постоянно делать выбор и смотреть на каждое действие с непривычной точки зрения. Гипотетически, ей приходилось не брать на себя лишнего, чтобы вечером иметь возможность поужинать.

Когда мы добрались до конца её воображаемого дня, она сказала, что проголодалась. Я подвела итог: она должна съесть ужин, но только если у неё осталась одна ложка. Если она готовит сама, у неё не будет энергии, чтобы вымыть посуду. Если она идет куда-то поужинать, она может быть слишком усталой, чтобы вернуться домой. Затем я объяснила, что еще не добавила в эту игру очень многого: её могло тошнить, так что готовка все равно исключается. Она может решить сделать суп, это просто. Затем я сказала, что еще только семь вечера, и на весь оставшийся вечер остаётся только одна ложка, так что она может развлечься, или сделать уборку, или сделать другую работу по дому, но нельзя делать всё сразу.

Я редко видела её такой эмоциональной, но она действительно расстроилась, и я знала, что смогла до нее достучаться. Я не хотела расстраивать свою подругу, но в то же время, была счастлива, что кто-то, наконец, меня немного поняла. У неё в глазах были слезы, когда она спросила: "Кристин, как ты это делаешь? Ты действительно делаешь это каждый день?" Я объяснила, что некоторые дни хуже, чем другие, иногда у меня больше ложек, иногда меньше. Но я не могу жить иначе и забыть об этом, я всегда должна об этом думать. Я дала ей ложку, которую припасла на всякий случай, и просто сказала: "Я научилась жить с запасной ложкой в кармане, на всякий случай. Тебе всегда нужно быть готовой".

Это трудно, самое трудное, чему мне пришлось научиться – это как притормозить, не пытаться делать всё. Я борюсь с этим желанием каждый день. Я ненавижу чувствовать себя на обочине, раз за разом оставаться дома, или делать не все, что хочется. Я хотела, чтобы она почувствовала это раздражение. Я хотела, чтобы она поняла, что всё, что для большинства людей проще простого, для меня – сотня маленьких задач в одной. Мне нужно думать о погоде, о температуре на улице, распланировать целый день до конца, прежде чем сделать хоть что-то. Когда люди просто делают что-то, я готовлюсь к борьбе, я составляю планы, как стратегию войны. Это образ жизни, и в этом разница между болезнью и здоровьем. В возможности просто сделать что-то, не думая. Я скучаю по этой свободе. Я скучаю по жизни, когда мне не приходилось постоянно считать "ложки".

После этого мы поговорили ещё, и я почувствовала, что она грустит. Может быть, она, наконец, поняла. Может быть, она, наконец, осознала, что никогда не сможет по настоящему понять. Но, по крайней мере, теперь она может перестать вечно жаловаться, что я часто отменяю наши совместные ужины, или что я так и не выбралась к ней в гости, и ей все время приходится ездить ко мне. Когда мы уходили, я обняла её, отдала ложку и сказала: "Не беспокойся. Для меня это скорее благословение. Я была вынуждена думать буквально обо всем, что я делаю. Ты хоть представляешь, сколько ложек люди тратят попусту каждый день? Я просто не могу себе позволить терять время, или терять "ложки", и при этом я выбираю проводить время с тобой".

С того вечера я постоянно использовала теорию ложек, чтобы объяснить свою жизнь другим людям. На самом деле, моя семья и друзья постоянно упоминают в разговоре ложки. Это стало кодовым словом, обозначающим, что я могу, и что не могу делать. Как только люди понимают теорию ложек, они начинают понимать меня лучше, но я все равно думаю, что они живут совсем не так, как я. Я думаю, что эта теория помогает понять не только красную волчанку, но каждого человека с любой инвалидностью или заболеванием. Можно надеется, что эта теория поможет людям не принимать все в своей жизни как должное. Это стало местной шуткой. Я известна тем, что говорю людям в шутку, что они должны чувствовать себя особенными, так как я провожу с ними время, потому что они – одна из моих "ложек".

Перевод: sadcrixivan.livejournal.com/37495.html (+ небольшая редактура)
Оригинал: www.butyoudontlooksick.com/articles/written-by-...
_____________________
Люди, к которым применима #теория_ложек (в основном с хроническими заболеваниями) называют себя спуни (spoonie).
Официальный мастерпост* спуни (англ.): bendyandbroken.tumblr.com/post/109319478553/off...

*Мастерпост (термин с tumblr) — пост-карта, собирающий в себе большое количество информации по узкой тематике. Обычно мастерпост собирает большое количество ссылок на другие посты по теме и объединяет их в группы.




/c/

@темы: Матчасть, Картинки, Эйблизм

---

Как распознать тролльский блог

[Анонимная амазонка]

Кажется, этого здесь еще не было, а пригодиться, по-моему, может. Англоязычная статья о том, как распознать блог тролля, пародирующего SJW, как отличить такой блог от реального блога о социальной справедливости.

The Ultimate Guide to Identifying “SJW” Troll Blogs Run by Anti-SJWs

A lot of people seem to have trouble telling troll blogs apart from real social justice bloggers. This creates confusion and unfairly biases people against sj bloggers. Before you reblog a post all like “lol look at what these wacky SJWs are doing now!!!” take a moment to consider if it’s all a really bad joke. Here’s a guide to the major warning signs that a blog is a fake.

(Note that some of these things aren’t always bad or indicative of trolling- plenty of real people use neopronouns, have self-diagnosed mental illnesses, and/or are otherkin, and that’s fine- but when coupled with other evidence, and taken to a ridiculous extreme, it becomes likely that you’re dealing with a troll.)

Blog Content
•Their blog was created very recently- if you look in the archive of a troll blog, you’ll probably find that they have no posts older than a few weeks or months ago. This seems to be overlooked by a lot of people, but it’s an obvious clue, because how could anyone be immersed in social justice (or at least a twisted parody thereof) if they’re super new to tumblr?
•Their blog has almost nothing on it but posts about “social justice,” and the person doesn’t seem to participate in any fandoms (except maybe one of them, which the anti-sj behind the blog selected for “credibility”) or reblog any text posts. The few posts that are reblogged are usually repetitive sparkly graphics that say “i love cisphobia” or something.
•Their sidebar has a very long list of identity-related information in it. I find that most people’s sidebars list only their name, pronouns, and maybe gender, and other information is in their about. A troll blog, on the other hand, wants to make people mad as quickly as possible, so they put all their ridiculous bullshit in a visible place.
•Their icon and layout are the default ones. This used to be more common, although now a lot of troll blogs seem to be using plausible redux-edit type layouts.

Posts
•Oftentimes, they will tell ludicrous stories about things that supposedly happened in real life. Usually this is something like, “Today I went to the grocery store and there was this white cis man looking at me! I couldn’t believe he raped me like that, so I showed that fucker by punching me in the face! Down with teh patriarchy!!"
•They also tend to complain a lot about their parents in an "edgy” way, calling them things like “white cis scum” and talking about how they came out to their parents and they “didn’t understand!!! fuck u mom!!!”
•They unironically say things like “die cis scum,” “check your privilege,” “shitlord,” “womyn” etc.
•They seem out of touch with how people talk on tumblr nowadays and say things like “FRIENDLY REMINDER THAT ______ (◕‿◕✿” and “uwu.” They use a lot of emoticons, especially Japanese ones.
•There will oftentimes be instances where the anti-sjw behind the blog slips up and gets something wrong. I mean, everything is wrong on a troll blog, pretty much, but this is things like equating genitals with gender, gendering strangers, or using ableist language. They may also contradict themselves a lot.
•They tag all their posts with a bazillion things. Real social justice bloggers generally don’t try to get anti-sjws mad on purpose, but that’s a troll’s entire objective.
•They make comparisons between modern “oppression” (usually against otherkin or something) and “rape,” “genocide,” or “slavery.”
•They say that they want to exterminate, enslave, or do something else very extreme to their oppressors.

Asks
•Troll blogs get a lot of asks due to their attention-grabbing.
•It’s mostly random hate mail from outraged people who think the troll is for real. The troll’s responses are usually short and make no real attempt to reason with the sender- things like “Cry harder, cis scum :3” and “That’s just how it works, sweetie (:”.
•Trolls also get a lot of messages from people “trolling back,” pretending to be another similarly ridiculous “SJW.” No matter how obvious they are about it, the troll will always play along with them.

Gender
•Their gender is a new one like the ones found on mogai-archive- frequently more than one, whether because they are part one gender and part another, or because they are fluid between the genders.
•They use nounself pronouns, accepting a huge number of these, but refuse to let anyone use something like “they/their.”
•They say they don’t have dysphoria and possibly even claim they “like being a girl” or things like that.
•They’re usually implied to be DFAB. (Isn’t that interesting…)
•In addition to their gender, identifying as something like trans-fat, trans-autistic, or trans-ethnic is common.
•For some reason, promoting the idea that animals can be trans or you shouldn’t gender animals is a thing. (This was first seen with fuckingsassysprinkles’ post on the topic and sadvaporwavebabe talked about it too.)

Sexuality
•Tends to include the words “demi” and “pan.”
•Is often something that excludes majority groups, like being attracted only to LGBTQ+ people or otherkin.

Otherkin
•Troll blogs are almost always otherkin. Their kintypes are usually things other than animals, like plantkin, spacekin, or fictionkin (usually of some anime character), and they often have multiple kintypes.
•They say that otherkin are oppressed and draw inappropriate parallels between being otherkin and being trans (like claiming to suffer from dysphoria due to being otherkin).
•They say that certain things are “appropriating” their kintype, for example, watching anime is “appropriating animekin (unless you’re japanese)” or growing a garden is “appropriating plantkin!”
•They claim to do things that are very irrational and/or harmful for humans due to their kintype (like being plantkin and eating bugs)

Self-Diagnosis
•Trolls generally have a bunch of self-diagnosed illnesses.
•They’ll be very upfront about the fact that they’re self-diagnosed, although most real people don’t talk about it. They may even specifically mention the sources for their information (Wikipedia, WebMD, Yahoo Answers, etc.)
•These include very serious illnesses, like PTSD (which gets people mad very quickly) and cancer (which doesn’t even make sense to self-diagnose).

Triggers
•They have a lot of triggers, including very trivial/nonsensical ones (“lawnmowers” or “obamacare”), often ones supposedly related to the fake SJW’s kintype (like an alleged plantkin being triggered by “people eating vegetables”).
•Other triggers are often very vague and general, like “transphobia,” or “white cis men.”
•Despite their “triggers,” they never actually tag any trigger warnings for other people.

antisjwsarefunny.tumblr.com/post/94437824814/th...

Переводить пока нет времени, но, думаю, на этом уровне английским тут большинство владеют. В русскоязычном Интернете уже не первый раз сталкиваюсь с тем, что в качестве подтверждения того. насколько ужасны защитники, например, трансгендеров, ссылаются на явно тролльские блоги.

@темы: Интерсекциональность, Разное, Ссылки, Статьи

---

Nein heißt nein

[Karliah]

Не могу не поделиться хорошими новостями.

Сегодня немецкий парламент ужесточил уголовное наказание за сексуальные преступления. До сих пор изнасилованием считался половой акт без согласия жертвы и только если жертва активно сопротивлялась. Теперь уголовно наказуемы и "лапания", а при оценке ситуации изнасилования будут учитываться как вербальные, так и невербальные сигналы несогласия на секс. В общем, принцип "нет значит нет" в действии.

Здесь подробнее: www.bbc.com/news/world-europe-36726095

@темы: Насилие, Новости

---

Ты против феминизма? Посмотри, во что превратится твоя жизнь без него.

[Memfis.]

Ты все еще заявляешь, что феминизм тебе не нужен? Что феминистки - это неудовлетворенные жизнью женщины, которые хотят отнять у тебя «привилегии женственности»? Тогда посмотри, от каких ужасов феминистки избавили тебя. Да, да, лично тебя.

Ты все еще заявляешь, что феминизм тебе не нужен? Что феминистки - это неудовлетворенные жизнью женщины, которые хотят отнять у тебя «привилегии женственности»? Тогда посмотри, от каких ужасов феминистки избавили тебя. Да, да, лично тебя.

Ты должна понимать, что сама возможность читать сейчас этот текст появилась у тебя только и исключительно благодаря феминисткам. Если бы их не существовало, не факт, что ты умела бы читать. Впрочем, даже если и умела бы, не факт, что муж или отец позволили бы тебе выходить в Сеть. Но на фоне остальных ужасов жизни в патриархальном обществе эта проблема показалась бы тебе очень мелкой. Потому что у тебя были бы совсем другие проблемы. Куда серьезнее.

И мы хотим, чтобы ты понимала: все лозунги против феминизма, которые ты слышишь и которые, возможно, повторяешь, скрывают под собой страшные вещи. Мы повторим эти лозунги. И расскажем, что они значат на самом деле.

Феминизм — глупость, потому что природа создала женщин и мужчин разными!
Природа! Разве можно с ней спорить? Но, представь себе, совсем недавно считалось, что эта самая природа сделала женщин неспособными к обучению. Ученые мужи всерьез писали труды о том, что образование делает женщин бесплодными: кровь к мозгу приливает, вместо того, чтобы приливать к матке. Это очень опасно! Тебе смешно, верно? Ты — образованная женщина. Но только и исключительно благодаря феминизму. Нет, разумеется, и до эпохи феминизма некоторые женщины получали образование. Ключевое слово — некоторые. Те, кому это позволил отец. Видишь ли, он и только он решал, может ли дочь учиться. И, если ему казалось, что это лишнее — извини. А вот работать женщина должна. Мы бы даже сказали — вкалывать. Потому что женщине без образования доступен только физический труд. Тяжелый физический труд. Излишне говорить о том, что женщина при этом считалась слишком глупой для того, чтобы распоряжаться заработанными деньгами, да? Ими распоряжался муж или отец. Равная оплата труда? Не смеши. Добро пожаловать в рабство, женщина.

Истинное предназначение женщины — быть хорошей женой!
О, безусловно! Женой ты бы стала в самый разгар полового созревания: если повезет — лет в 15. А может, в 12. Девочка созрела, чего еще ждать? Причем опция «выбрать мужа» тебе была бы недоступна: ты — не участник, а предмет сделки между отцом и женихом. И если эта сделка состоялась, ты перестаешь быть собственностью отца и становишься собственностью мужа. В прямом смысле собственностью: прав у тебя было бы не больше, чем у домашней скотины. И рассчитывать на то, что муж будет обращаться с тобой хорошо — наивно: абсолютная власть развращает. Так что нужно быть готовой к насилию — как сексуальному, так и физическому. Да, муж вправе тебя бить, и ему за это ничего не будет. Ты еще помнишь о том, что мужа ты не выбираешь, да? Ну вот. Попытайся быть хорошей женой, и тогда, может быть, тебя не станут очень часто бить.

Кстати, хорошая жена — это, безусловно, жена, которая была невинна до брака. И если ты вдруг оказалась в числе женщин, рожденных без девственной плевы или случайно повредивших ее, или среди тех, у кого она достаточно растяжима — берегись: никто не стал бы разбираться, почему простыни не окровавлены. Распутницу надо наказывать! И лучше тебе не знать, как.

Излишне напоминать, что ни о какой свободе сексуальной жизни речи идти не может в принципе, да? У тебя могло бы быть более одного сексуального партнера в трех случаях: ты овдовела и повторно вышла замуж; ты продаешь свое тело; ты стала жертвой насилия. Впрочем, нет — есть еще вариант измены мужу. С последующим наказанием. Очень вероятно, что смертельным.

Женщина создана для того, чтобы быть матерью!
Ты, конечно, прекрасно знаешь, что контрацепция существует не первый век, но важно понимать, что до эпохи феминизма репродуктивной системой женщины распоряжался мужчина. И это значит, что никакой возможности предохраняться у тебя бы не было: рожай всех. Аборт? Забудь. Беременность при этом считалась совершенно естественным состоянием, и это означает одно: работать придется, как раньше, без скидок на «интересное положение». Да, безусловно, дворянки проводили это прекрасное время, сидя в кресле с вышивкой в руках. Знаешь, сколько женщин в России было дворянками? Менее одного процента. Все остальные продолжали вкалывать по‑прежнему.

При этом все дети, которых ты родила — не твои. Они принадлежат мужу. И у них еще меньше прав, чем у тебя. Твое счастье, если первый ребенок будет мальчиком. Твое счастье, если тебя не изнасиловали и ты не забеременела от другого мужчины. Если же, увы, это с тобой случилось, готовься к инфантициду. Нет, это не шутки. Вот цитата из книги Ольги Петровны Семеновой-Тян-Шанской «Жизнь „Ивана“. Очерки из быта крестьян одной из черноземных губерний»:

… выдали родители замуж беременную девушку, чтобы ее грех скрыть. Когда родился ребенок, то вся семья мужа ополчилась на него (ребенка). Сам муж был смирный, «с простинкой» и не попрекал жену ее девичьим грехом, но родные не давали ей проходу и в конце концов заявили: «Чтобы ублюдка твоего, щенка паршивого не было бы. Умори его». Требование это было так настойчиво (бедную женщину бил ее свекор, свекровь тоже не давала ей свободно вздохнуть), что молодуха исполнила его: «наскребла» спичечных головок в соску и ребенок умер. Преступница попала под суд, но была оправдана.

И нет, это не предания старины глубокой. Это начало XX века.

Мы знаем, что сейчас тебе стало очень страшно. Но это не все. Ты должна понимать, что никакого права любить своих детей у женщины тоже не было. Просто потому, что у нее не было возможности: уход за младенцами ложился на плечи старших детей или стариков. Потому что женщина должна была работать, да.

Семья — это самое ценное!
Сейчас, благодаря феминизму, ты представляешь себе семью так: есть ты, есть твой мужчина и ваши дети, а еще у каждого из вас есть близкие родственники, с которыми вы поддерживаете отношения. В патриархальном обществе семья выглядела совершенно иначе: во‑первых, твоя семья считалась твоей только до замужества. После женщина становилась частью семьи мужа. И главным в этой семье был вовсе не сам муж, а его отец. Мы уже говорили, что абсолютная власть развращает? Сейчас расскажем, как именно: в русских деревнях было весьма распространено так называемое снохачество. Это значит, что тебя в любой момент мог бы изнасиловать свекор. И это считалось обычной историей. Нормальной историей. Он — глава клана и патриарх, ему можно. А тебе никак нельзя избавиться от этой семьи. Развод невозможен в принципе. И даже если ты овдовеешь, тебе придется выйти замуж за брата мужа. И только в том случае, если у него нет ни брата, ни отца, ты можешь быть свободной. Можешь распоряжаться деньгами, например. Пока не подрастут твои сыновья.

Но за эту свободу придется слишком дорого заплатить: женщина без мужа — это «ничья» женщина. Бесправная и неспособная себя защитить. А это значит, что тебя снова ждет насилие. Если, конечно, ты не выйдешь замуж за какого-нибудь вдовца, чтобы работать уже на него. Работать и быть благодарной за то, что «взял» тебя с детьми и не дал вам всем умереть с голоду.

Женщина должна быть женственной!
Ты можешь возразить нам: к чему, мол, вспоминать о том, что было так давно? В середине XX века патриархат выглядел совершенно иначе! Да, картинка, не спорим, красивая: сразу представляешь себе Америку 50-х. Тихие пригороды, красивые домики, женщины в умопомрачительных платьях и с идеальными укладками пекут пироги и читают книжки детям, пока мужчины работают. Идиллия! Идиллия, которой никогда не существовало. Вернее, она существовала для тонкой социальной прослойки, для так называемого «среднего класса». И важно понимать, что за красивой картинкой скрывались прежние ужасы: насилие и бесправность. И потому именно в это время поднялась так называемая «вторая волна феминизма». После того как на рубеже XIX и XX веков суфражистки завоевали для женщин право голоса, феминисткам второй волны захотелось большего. Права распоряжаться собственной репродуктивной системой. Права работать, зарабатывая не меньше мужчин. Права распоряжаться своим имуществом. Права на развод. Права заботиться о своих детях самостоятельно.


Все эти права есть у тебя сейчас. Только и исключительно благодаря феминизму.

И если ты думаешь, что типичная феминистка — это одинокая толстая женщина с небритыми ногами, которая никому не нужна и оттого тратит время на выкрикивание лозунгов, если ты думаешь, что феминистки «с жиру бесятся», потому что равноправие давно достигнуто и им просто нечем себя занять — ты заблуждаешься. Третья волна феминизма, которая захлестнула весь мир сейчас, возникла не просто так. Ты — женщина, и феминистки продолжают бороться за твои права.

Ты живешь в обществе, в котором существует культура изнасилования: общество обвиняет жертву, а не преступника. Ты живешь в обществе, в котором женщина все еще считается «слишком глупой»: ты вправе получить образование, но многие профессиональные отрасли считаются «мужскими», и ты упрешься в так называемый «стеклянный потолок», если захочешь сделать карьеру в «мужской профессии». Ты живешь в обществе, которое позволяет отцам не платить алименты детям: законодательно они обязаны это сделать, но при этом более 70% российских мужчин уклоняются от уплаты алиментов.

И, наконец, ты живешь в обществе, которое недавно решило, что закон о семейном насилии тебе не нужен. Что побои от мужа — это не насилие. Вот если тебя побьет случайный прохожий — это преступление. А если тебя изобьет муж — ничего страшного: один раз можно. Ты не получишь защиты. Он не понесет наказания. Муж может избить тебя, а ты можешь только бежать. Если, конечно, ты еще сможешь бежать. Если тебе есть куда бежать. Если ты не станешь калекой после этого «одного раза».

Ну как, ты все еще хочешь поиграть в мир без феминизма?

(с)

@темы: Насилие, Дискриминация, Сексизм, Культура изнасилования, Стеклянный потолок, Домашнее насилие, Статьи

---

TW. Изнасилование, слатшейминг, виктимблейминг, суицид

[Томас]

ПОКАЖИ СВОЙ ЛИФЧИК.

Самое частое, что слышит жертва насилия от окружающих, — это «Сама виновата». Напилась, носила короткую юбку, вызывающе себя вела. И быть женщиной в таком мире очень непросто. Сегодня в рубрике «Суицид дня» — история про переходный возраст, глупых подростков, сексуальное насилие и социальные сети.

1.
Сидя в больничном коридоре, Шейла снова и снова пыталась понять, что же случилось с её дочерью и как так вышло, что она ничего не заметила. Одри была симпатичной девушкой, парни часто приглашали её на свидания, да и подруг у неё было немало. Она училась в одной из лучших школ Калифорнии — казалось бы, жаловаться не на что. Шейла чувствовала, что случившееся как-то связано с тем вечером на прошлой неделе, когда Одри ушла ночевать к подруге, а потом вернулась со странными пятнами на груди и подозрительно тихая. Но, когда Шейла спросила у дочери, почему на ней следы как будто бы от фломастера, та отмахнулась и не стала ничего объяснять. Мало ли, что за дурацкое развлечение могло взбрести в голову подросткам? Шейла решила не настаивать — если Одри захочет, она сама расскажет.

В тот день, когда Одри без сознания увезли в больницу, всё началось с смс-сообщения: «Мам, пожалуйста, забери меня с уроков прямо сейчас». Шейла пыталась узнать у дочери, что случилось и почему ей нужно уйти с совещания и отправиться забирать её из школы — может, она плохо себя чувствует или поссорилась с друзьями? Но Одри только повторяла: «Приезжай», а потом и вовсе замолчала. В конце концов Шейла всё-таки за ней приехала. Всю дорогу от школы Одри молчала, а войдя в дом, сразу отправилась к себе в комнату. «Я зайду к тебе через пару минут, и мы всё обсудим», — крикнула ей вслед Шейла, у неё были доверительные отношения с дочерью, и она надеялась, что в конце концов та объяснит ей, что стряслось. Но когда Шейла поднялась наверх, дверь в комнату дочери была заперта, а там, за дверью, было как-то неестественно тихо. Подёргав дверь и покричав, мать начала паниковать. Она схватила какую-то проволоку и вскрыла замок. В спальне Одри не было, она нашлась в прилегающей к ней ванной комнате. К встроенному в стену душу был крепко привязан ремень, и Одри висела на нём. Шейла тут же помчалась за ножом, разрезала ремень и вызвала скорую. Её дочь увезли в реанимацию, и после этого Шейла два дня провела в больничных коридорах, снова и снова вспоминая все события последних дней. Она никак не могла сложить в одно целое ту ночёвку Одри у подруги, зелёные пятна на теле и сообщение «Мам, пожалуйста, забери меня с уроков прямо сейчас». В этой картине были детали, а вот суть ускользала. Через два дня — 12 сентября 2012 года — Одри умерла. И только потом из сообщений в соцсетях и рассказов её бывших одноклассниц Шейла узнала, что же всё-таки случилось с её дочерью.

2.
Если вам сильно повезёт, то вы сможете прожить всю жизнь, ни разу не переболев ветрянкой или не сломав себе ни одной кости. Сможете всю жизнь ездить на машине, избегая ДТП, и проработать до старости, не попав под массовые сокращения. Но есть одна мерзкая вещь, которая однажды настигает каждого, — переходный возраст. Для тех, кто вышел из него очень давно и уже всё забыл, напомню: обычно это начинается где-то в одиннадцать-тринадцать лет и заканчивается в четырнадцать-шестнадцать. Это время, когда твоё тело начинает ужасающе меняться. Если ты девушка, то твои детские джинсы вдруг становятся малы тебе в бёдрах, ты кажешься себе тяжёлой и неповоротливой, или, наоборот, у всех одноклассниц появляется грудь и они становятся такими взрослыми и самоуверенными, а ты всё ещё похожа на мальчика и иногда даже начинаешь носить лифчик просто так, чтобы не выглядеть отсталой, хотя особой нужды в нём нет. Бывает, что твоё лицо становится похоже на экологическую катастрофу, и часто ты даже боишься выйти из дома, чтобы не распугать прохожих. Настроение скачет туда-сюда, и сначала ты целый час всех ненавидишь, а потом, наоборот, ужасно любишь и можешь расплакаться в любой момент из-за какого-нибудь пустяка. Ты впервые пробуешь алкоголь и неловко затягиваешься своей первой сигаретой и после этого чувствуешь себя взрослой, циничной и умудрённой опытом женщиной, но родители почему-то по-прежнему обращаются с тобой, как с ребёнком, и хотят, чтобы ты была дома в десять. Одноклассники, с которыми ты пару лет назад лазала через школьный забор, становятся противными прыщавыми дылдами, которые только и умеют, что шутить сальные шуточки, и ведут себя так, как будто им всем сделали лоботомию. Если ты парень… Честно говоря, я не знаю, что происходит в этом случае, но догадываюсь, что примерно то же самое.

Пока не начался весь этот кошмар, Одри была вполне счастливым ребёнком. Правда, её родители были в разводе, и она поочерёдно проводила время то у отца, то у матери. При этом её мачеха, новая жена отца, вела себя странно: она установила на телефон Одри приложение, чтобы всегда видеть, где находится падчерица, и вообще зачем-то пыталась контролировать её жизнь, так что Одри очень на неё злилась. Зато отношения с матерью были неплохими, да и в классе у неё было много друзей, с которыми она, не ссорясь, благополучно закончили среднюю школу. Все вместе они перешли в старшую. Одри каждое лето ездила в конный лагерь — ей нравилось кататься на лошадях. Ещё она любила рисовать и писать рассказы. Но, когда ей исполнилось тринадцать лет, что-то вдруг пошло не так. Она стала часто пропускать занятия, и ей даже пришлось ходить на дополнительные уроки для отстающих. Учёба давалась ей легко, и она быстро нагоняла одноклассников, ей просто как будто бы разонравилось ходить в школу. У неё раньше, чем у других одноклассниц, выросла грудь и округлились формы. Многие подружки Одри всё ещё были худыми и миниатюрными, похожими на мальчиков, и ей казалось, что с ней что-то не так — она стала постоянно сидеть на всяких диетах, иногда целыми днями ничего не ела. Ещё она начала носить обтягивающие вещи, которые явно были ей не по размеру. Парни в её классе как будто бы посходили с ума: она знала их всех ещё с младших классов, и теперь казалось, что их подменили. Они постоянно писали девочкам сообщения в духе: «Ты в лифчике или без? Покажи фото». Одноклассницам Одри хотелось привлечь к себе внимание парней, и они, не особенно раздумывая, отправляли им фотографии в нижнем белье — им казалось, что, если они не будут этого делать, над ними начнут смеяться, а в таком возрасте это катастрофа.

Летом, перед началом старшей школы, класс, в котором училась Одри, начал постепенно разделяться на «крутую» компанию и неудачников — более тихих и правильных учеников. Одри — ей тогда исполнилось пятнадцать — оказалась среди «крутых»: она стала меньше общаться с Кэти и Амандой Ли — девочками, с которыми дружила в средней школе. Родители её новых друзей иногда уезжали куда-нибудь на выходные, и тогда вся компания собиралась в пустом доме: парни крали алкоголь из супермаркетов или просили кого-то из старших купить им пару бутылок, и на вечеринках все напивались, начинали друг с другом целоваться, играть в игры на раздевание и выбалтывать интимные секреты. Кэти и Аманда Ли были напуганы и обижены на Одри: им казалось, что их подруга стала совсем другой — вульгарной и грубой. На вечеринке со своей нынешней компанией она иногда выпивала столько, что переставала понимать, что происходит.

Тем летом Одри подружилась с «крутой» девчонкой по имени Сара — стройной блондинкой, по которой сходили с ума многие парни. За несколько дней до начала учебного года родители Сары ненадолго уехали, и дом остался на её попечении, так что она решила собрать очередную вечеринку и отметить конец лета. Одри сказала матери, что едет ночевать к Саре, и та даже довезла её до дома подруги. Шейла знала, что девочки позовут и других ребят, но она представляла себе, что подростки, в основном девочки, будут сидеть в пижамах перед телевизором и сплетничать или искать смешные картинки в интернете. Ей казалось, что именно этим занимаются пятнадцатилетние школьники, когда родителей нет дома.

Вскоре после того как Шейла оставила свою дочь у Сары и уехала, начали приходить гости: в доме собрались одиннадцать подростков, парней и девушек. Они принесли с собой водку и ром. В кабинете родителей Сары нашлась текила, и её распили первым делом. У Одри очень быстро начал заплетаться язык, и уже скоро она целовалась на диване с несколькими парнями сразу. Через несколько часов на вечеринку заглянули и её «хорошие» подруги — Кэти и Аманда Ли. Они увидели странную картину: было всего девять часов вечера, но музыку за ненадобностью уже выключили, подростки еле стояли на ногах, в раковину на кухне кого-то вырвало, и там же, в этой блевотине, утонул мобильный телефон Одри. Еда была разбросана по столам, а те, кто ещё мог разговаривать, обсуждали какую-то пахабщину. В итоге Кэти и Аманда Ли, в очередной раз обидевшись на свою подругу, ушли.

Один из парней напился так сильно, что у него совсем снесло крышу — он стал кричать и плакать, и тогда те подростки, которые ещё кое-как держались на ногах, решили, что вечеринку пора заканчивать. Три одноклассника Одри — Билл, Джо и Рон — повели её наверх, в одну из комнат. Предполагалось, что они уложат её спать. С ними отправилась Мэри — ещё одна девушка из их компании. Когда Одри дотащили до кровати, она упала на неё и сразу же вырубилась, а парни увидели в комнате фломастеры и решили, что было бы здорово что-нибудь нарисовать на своей спящей подруге. Они полностью раздели её, закрасили чёрным маркером половину её лица, внизу спины написали «Задница» и пририсовали стрелку, направленную вниз. На груди они нарисовали ей круги вокруг сосков. Как потом утверждала Мэри, она к тому моменту уже вышла из комнаты. Что ещё парни сделали со своей одноклассницей, доподлинно неизвестно, позже они говорили полицейским, что «потрогали» её, но подразумевать под этим они могли всё что угодно. Прежде чем выйти из комнаты, они сфотографировали голую и разрисованную Одри на свои мобильные телефоны.

3.
Проснувшись, Одри не поняла, почему на ней нет одежды и как она вообще оказалась в этой комнате. Увидев, что всё её тело разрисовано, она кинулась в ванную и стала лихорадочно оттирать от себя фломастер. Все её друзья ещё спали, и, выйдя из душа, девушка позвонила матери и попросила, чтобы та за ней приехала. Её собственный телефон, накануне упавший в раковину, оказался безнадежно испорчен, и она воспользовалась чьим-то чужим. Шейла немного удивилась — обычно дочь было не вытащить из гостей, а тут она попросилась домой сама, да ещё и рано утром. Но расспрашивать она не стала — с подростками бывает очень трудно общаться, особенно когда им кажется, что ты лезешь не в своё дело.

Одри не сказала матери ни слова о том, что произошло на вечеринке. Днём они вместе отправились пообедать в ресторан неподалёку, и Одри почти не ела. Придя домой, она надолго заперлась в ванной, а потом до ужина просидела в своей комнате за компьютером. Уже вечером Шейла заметила на коже у дочери пятна от фломастера. «Что это у тебя?» — спросила она, но Одри ничего не сказала, только наклонилась, чтобы оттереть краску. На самом деле она и сама толком не знала, что это.

Сидя наверху, в своей комнате, Одри провела настоящее интернет-расследование, чтобы выяснить, что случилось с ней тем вечером. Первым делом она позвонила Аманде Ли, рассказала, что ничего не помнит, и спросила, не знает ли та, что случилось. Аманда объяснила, что ушла раньше и знает только, что Одри была очень пьяна. Просматривая ленты друзей в Facebook, Одри улавливала какие-то намёки на случившееся. Наконец, в пять часов вечера она написала одному из тех парней.
— Джо, мне надо с тобой поговорить.
— Что?
— Маркер.
— А что с маркером?
— Ты знаешь, о чём я.
— Это все чёртов Генри.
— Я ничего не помню, но Мэри пришлось всё мне рассказать. Клянусь богом, я прибью тебя, если ты до сих пор не удалил фотки.
— Я удалил их, я вообще ничего не делал, клянусь тебе, это был не я. Извини за вчерашнее.

Потом она стала переписываться с другим парнем с вечеринки — Сэмом. Тот спросил: «А что, у Джо до сих пор есть эти фотографии?».
— Он сказал, что нет, но я думаю, что он врёт, — ответила Одри.
— Всё будет в порядке. Я прослежу, чтобы никто ничего не узнал, — попытался успокоить её Сэм.
— Это обязательно всплывёт. Всё обязательно становится всем известно, когда случается какое-нибудь говно.

Дальше она написала парню по имени Джош — ещё одному гостю с вечеринки у Сары. Тот даже не попытался успокоить подругу.
— ЛОЛ, все про всё узнают, ахаха, уже почти все в курсе, — заверил Джош.
— О боже. Я ненавижу людей, — это всё, что смогла сказать на это Одри.

Ночью она опять переписывалась с Джо: «Вся школа знает. Ты хоть понимаешь, что теперь думают обо мне люди? Я облажалась и теперь не могу ничего исправить. Одна из моих лучших подруг меня теперь ненавидит. И я теперь никогда не избавлюсь от своей репутации. Моя жизнь кончена. Я разрушила её и теперь даже не помню, как это произошло».

4.
Через два дня начался новый учебный год. Одри шла в школу, как на казнь, зная, что все уже видели фотографии, на которых она лежит пьяная, голая и разрисованная. Что ещё могло быть на снимках, она боялась себе даже представить. Как-то на перемене Аманда Ли сказала ей, что видела толпу парней, которые рассматривали что-то на экране мобильного. Ей показалось, что они обсуждали Одри. Но всё-таки она держалась и старалась делать вид, что ничего не происходит. Правда, однажды её друзья — те, кто продолжил с ней общаться после этого инцидента, — увидели у неё порезы на запястьях, но она сказала, что просто разбила мамину вазу и поранилась осколками. Звучало неправдоподобно, но все сделали вид, что поверили. А потом, на уроке математики, одна из одноклассниц завопила на весь класс: «Я слышала, что ты режешь себе руки!». Одри заплакала. Но в остальное время она держала себя в руках, в выходные даже пошла в гости к подруге, хоть и знала, что те парни, которые издевались над ней, тоже там будут.

На следующей неделе она стала подозревать, что о случившемся знают и учителя. Все девочки в её школе ходили в коротких юбках, но один из школьных администраторов вдруг подошёл именно к ней и попросил одеваться на уроки более скромно. Ей всё чаще казалось, что окружающие перешёптываются и странно поглядывают на неё, а в Facebook одно за другим приходили сообщения: «Хаха, все обо всём знают!». Кэти, которая когда-то была её лучшей подругой, встретила Одри в школьном коридоре и накинулась на неё с обвинениями — мол, Одри совсем потеряла над собой контроль и вообще забыла, кто она, стала совсем другим человеком. «Тебе нужно вернуться к реальности», — заявила Кэти. Именно тогда, дождавшись обеденного перерыва, Одри написала матери то сообщение: «Мам, пожалуйста, забери меня с уроков прямо сейчас». Через несколько часов её нашли в ванной, повесившуюся на ремне.

5.
Хоть Кэти и поссорилась с Одри, она всё-таки была её подругой. Узнав о случившемся, та была в шоке и 13 сентября, на следующий день после смерти Одри, пошла в школьную администрацию и рассказала обо всём, что знала и слышала. Сотрудники школы записали её рассказ и передали его шерифу. Полиция начала расследования. Среди учеников слухи об этом расползлись очень быстро, и все, у кого были фотографии и сообщения, которые могли бы навести полицию на след, стали их удалять. Парни, которые были замешаны в деле, и вовсе выкинули свои мобильные телефоны. Полицейские знали имена подростков, издевавшихся над Одри, но ничего не могли доказать — все покрывали друг друга. Когда парней вызывали на допросы, они говорили, что они тут ни при чём, да и вообще у Одри были трудности в семье, разведённые родители и проблемы с психикой, так что нечего сваливать всё на трёх ни в чём не виновных подростков. То же самое говорили и их родители. И только в апреле 2013 года — через семь месяцев после гибели Одри — полиции наконец удалось арестовать троих её одноклассников. Их обвиняли в сексуальном насилии и распространении детской порнографии, и этот арест стал возможен только потому, что в их телефонах нашли фотографии и других девушек из школы. Но поскольку они были несовершеннолетними и дело рассматривалось в ювенальном суде, больших сроков никто не получил. Двое — те, что признали свою вину, — получили тридцатидневные сроки с разрешением отбывать их по выходным. Третий, так и не признавший вины, отсидел в тюрьме сорок пять дней. Журналисты, которые писали об этих событиях, не могли даже называть имён подсудимых. Только через несколько лет, когда они все достигли совершеннолетия, стало известно, что звали их вовсе не Билл, Джо и Рон, а Бронсон, Саха и Винс. Отбыв свои наказания, они вернулись в школу и продолжили учиться, как ни в чём не бывало. Учителя, встревоженные историей с Одри, провели с классами несколько воспитательных бесед. Выяснилось, что многие подростки считали, что ничего экстраординарного не произошло. «Ну, она же сама напилась», — говорили они. «Ей было весело», «Она перед этим целовалась с двумя парнями сразу, может, она сама хотела, чтобы такое произошло». Бронсон, Саха и Винс, удалив со своих компьютеров и телефонов всё, что касалось Одри, постарались забыть об этой истории. А вот её мать Шейла не стала удалять сообщения, которые перед смертью отправляла её дочь. В одном из них она писала: «Ты даже не представляешь себе, как это тяжело — быть девочкой».

После смерти Одри Шейла долго старалась ничего не трогать в её комнате — всё там выглядело так, как будто её дочь только что вышла оттуда и скоро вернётся. Только на кровати лежала алюминиевая роза. Какой-то парень принёс её на могилу Одри вскоре после её смерти, Шейла забрала цветок и положила в комнате дочери. К розе была прикреплена записка: «Я так и не подарил тебе настоящие цветы, так что я сделал для тебя эту розу теперь, на уроке труда». И подпись: «Мэт».

Источник

@темы: Насилие, Сексизм, Культура изнасилования

---

Мизогиния и юмор

[Энтропия]

Как говорится, в каждой шутке - доля шутки. Другими словами, весь наш юмор опирается на некие распространенные идеи о том, как устроен мир и часто эти идеи - ничто иное, как собрание стереотипов о группе людей.

Вот вам, например, безобидные на первый взгляд ролики про котиков и людей. Что общего у кошки с мужчиной или с женщиной?




Казалось бы, уже наличие роликов и об одном, и о другом поле, должно указывать на то, что женщины и мужчины - похожи. Т.е. если мужчины похожи на котиков и женщины похожи на котиков, то мужчины похожи на женщин и наоборот. Силлогизм ведь!

Но нет. Не всё так просто. Оказывается, схожие качества с котиками у мужчин и женщин - разные. Женщина похожа на кошку, потому что она алогичная, капризная и тщеславная. А мужчина похож на кошку, потому что он ленивый, нецивилизованный и требует ухода. И всё это подается как некая аксиома, обычное состояние вещей. Так есть и будет. Живите вот с этим.

Котиков жалко.

больше хардкора для любителей хардкора

Почему женщины лучше мужчин и почему мужчины лучше женщин.

@темы: Сексизм, Мизогиния, Видео, Ссылки

---

"Гнев может послужить отличным топливом"

[Memfis.]

Россия — идеальная почва для феминистского активизма: практика двойной занятости сочетается здесь с махровым традиционализмом, депутаты, не опасаясь лишиться головы, предлагают запретить аборты, а телеведущие ежедневно корят избитых мужьями женщин за недостаток покорности.

На этом фоне в сети появляется всё больше публицистов и сообществ, дающих отпор полусгнившим останкам патриархата. Российские киберфеминистки рассказывают о себе, своей борьбе и поддержке аудитории: www.furfur.me/furfur/freedom/freedom/217913-sm-...

@темы: Дискриминация, Сексизм, Культура изнасилования, Мизогиния, Статьи

---

Авторы-женщины достигают новых высот в научной фантастике, невзирая на предрассудки

[Memfis.]

Автор статьи: Мэдди Крам (Maddie Crum)
Иллюстрация: Priscilla Frank

Ннеди Окорафор и Наоми Новик только что выиграли премию «Небьюла» – огромный шаг вперед для авторов женского пола

Во второй половине мая новостные ленты и Twitter-каналы облетел поразительный заголовок: «Женщины-фантасты собрали все премии «Небьюла 2015»». Писательницы увезли домой престижнейшие призы в области научной фантастики и фэнтези в номинациях «Роман», «Повесть», «Короткая повесть» и «Фантастика для молодых читателей».

Новость могла удивить и даже огорчить неистовую группу писателей-фантастов и их поклонников, которые взяли за обыкновение устанавливать жесткие границы жанра: беззаботные приключения, изящные, яркие, веселые и – о да! – написанные белыми мужчинами.

Сторонники такого подхода даже образовали собственные движения «Грустных щеночков» и «Бешеных щеночков», чьи наименования уже сами по себе высмеивают конъюнктуру либералов. Группы предназначались для поддержки «правильных» авторов научной фантастики. Каков результат? В прошлом году они сумели продвинуть своих кандидатов в шорт-лист премии «Хьюго», выступая за белых мужчин и эффективно подавляя женщин и авторов с другим цветом кожи. В отличие от «Небьюлы», голосование которой проходит внутри закрытого сообщества Американской ассоциации писателей-фантастов, в состав которой также входят редакторы и издатели, премия «Хьюго» вручается по результатам голосования читателей, так что «Щеночки» имели возможность пометить там территорию.

Хотя довести свой замысел до конца им всё же не удалось. В категориях, где они пытались протащить своих кандидатов, в итоге победил вариант «Не вручать премию никому», за который проголосовали все, кто был против белокожих номинантов-мужчин. Вряд ли писатели, чьи книги благодаря этой истории были незаслуженно забыты, пришли в восторг от такого поворота событий.

В этом году старая тема обрела новое дыхание, особенно после того, как женщины собрали главный урожай «Небьюлы». Ннеди Окорафор, выигравшая премию в номинации «Повесть», написала «Бинти» ( Binti ), межпланетную историю о девушке, которая покидает своих родителей, чтобы поступить в престижный университет Умза (Oomza) вдали от дома. Писательница признается, что благодарит судьбу за то, что вопросы предрассудков в этой отрасли вообще обсуждаются.

В интервью изданию «The Huffington Post» Окорафор говорит: «Честно говоря, мне нравится слышать, как люди спорят и в открытую аргументируют свои суждения, а не поддакивают, укрывшись в собственных домах. Что мне действительно хочется увидеть, так это диалог».

«Проблемы вокруг «Хьюго» всего лишь отражают те ростки, которыми прорастает наша страна в целом, – добавляет она. – Эти ростки мучительны и неудобны, они раздражают и подчас разрушают то, что мы с таким трудом создали. Надеюсь, что в результате «Хьюго» сможет обрести новое дыхание, стать площадкой для дискуссий и двигаться вперед».

Наоми Новик, которая в 2016 году увезла домой премию «Небьюла» за роман «Перемещенная» ( Uprooted ), фэнтези о девушке, которую вырвали из любимого ею сообщества, чтобы принести в жертву дракону, чувствует себя иначе. Ей риторика «Грустных щенков» представляется разрушительной, бездумной манипуляцией сильного фэндома.

«Я рада громко протрубить о своем презрении к произошедшему, – говорит Новик в интервью «HuffPost». – Очень надеюсь, что в этом году «Хьюго» пойдет на изменение правил. Они [Щенки] должны просто уйти».

Обе женщины соглашаются в том, что предвзятые суждения на протяжении многих лет вредят женщинам и писателям с другим цветом кожи, работающим в этом жанре. В свое время они тоже добивались признания, но потом история об этом забыла. Остросюжетная фантастика Кейт Вильгельм когда-то выиграла несколько «Небьюл» и «Хьюго». Вонда Н. Макинтайр, чье многолетнее сотрудничество с франшизой «Звездный путь» вознесло её к вершинам славы, также выигрывала обе эти награды. Тем не менее, ни одну из них даже рядом не ставят с Орсоном Скоттом Кардом или Уильямом Гибсоном.

«Вы постоянно видите статьи с названиями вроде «Женщины вдруг добились чего-то в научной фантастике и фэнтези!» Но мы были здесь и раньше, – говорит Новик. – Это весьма коварный предрассудок. Этакая подтасовка фактов. Не так часто сталкиваешься с открытым противостоянием, наподобие «Щенков». Тут, скорее, дело в бессознательной убежденности: если вас попросят назвать, к примеру, десять величайших фантастов всех времен, вы вряд ли включите в их число женщин».

Урсула Ле Гуин, которая выиграла свою первую премию «Небьюла» в 1970 году, в прошлом году высказала в интервью с «HuffPost» свою обеспокоенность по поводу собственного наследия. «Мои главные переживания касаются всех женщин, включая меня саму, – сказала она. – Мы просто идем рука об руку и счастливы вместе на протяжении всей жизни, а потом – пуф! И вдруг нас через 50 лет откапывают феминистки».

Не только женщины-писательницы скромно представлены в научной фантастике и фэнтези. То же самое происходит с их главными героинями. Юным читательницам и людям с другим цветом кожи довольно трудно ассоциировать себя с персонажами книг, которые они читают. Окорафор, например, говорит, что она читала мало научной фантастики, до тех пор пока в 2000 году не открыла для себя Октавию Батлер.

«Большая часть научной фантастики была для меня недоступна, поскольку в ней главным героем был слишком белый мужчина. Книги давали понять, что других типов людей не существует, а если они и появлялись, то исключительно для того, чтобы состоять в каких-то отношениях с этим белым главным героем», – говорит Окорафор.

Новик выросла, читая научную фантастику как женского, так и мужского авторства, однако часто испытывала разочарование от распространенной идеи о том, что главная героиня, чтобы добиться успеха, должна следовать привычному мужскому шаблону поведения. В качестве примера такой героини она приводит Лару Крофт, которую считает женским воплощением ума и силы Индиана Джонса. Но ей всегда хотелось, чтобы внимание уделялось и другим рассказчикам – возможно, более женственным.

«Меня угнетает тот факт, что она такая сексуальная, а её героизм является лишь отражением мужского героизма, – говорит Новик. – У нас уже была куча таких персонажей. И я очень рада, что они у нас есть. Мне нравится Лара Крофт, нравится Чудо-женщина, нравится Хонор Харрингтон. Я и сама писала о подобных героинях. Женщины, которые преуспевают в среде, где доминируют мужчины, – это действительно героини. Но в то же время я чувствую, что они не должны превращаться в единственный возможный тип героини».

В романе «Перемещенная» Новик увидела возможность создания альтернативной истории – такой, чтобы была в меньшей степени связана с насилием и основанной на мести героизмом. В её книге главная героиня Агнешка гордится своими корнями и собственной принадлежностью к сообществу жителей тихой, спокойной деревни, которую она считает достойной, чтобы её сохранить. В отличие от Люка Скайуокера, Бэтмена или совсем недавней героини «Звездных войн» по имени Рей, она не борется за то, чтобы отомстить за потерянную семью или родной город. Вместо этого её путешествие вдохновляют более масштабные идеалы.

«Я чувствую, что Бэтмен в некотором смысле превращается в единственную возможную историю, заслуживающую право на существование. Каждому следует потерять кого-то, кого он любил, чтобы обрести мотивацию бороться и идти на риск. Это явно не соответствует действительности, – говорит Новик. – Мне хотелось создать героиню, готовую рисковать своей жизнью не ради мести, и не ради власти, и даже не ради того, чтобы сбросить кого-то с пьедестала, а исключительно для того, чтобы защитить свою общину. Месть – слишком холодный, печальный мотив».

Причины борьбы за равное представительство в фантастических и фэнтези-мирах не исчерпываются только политическими и творческими. И Новик, и Окорафор сказали, что они выступают за разнообразие и по более эгоистичным причинам: это требует более реалистичного повествования и, как читатели, они ценят его гораздо больше.

«Мне хочется взять что-то из собственного опыта, – говорит Новик. – Такое почти невозможно в остросюжетной фантастике. Но если мы пустим в наше сообщество самые разные голоса, самые разные виды историй, то мы сможем получить новые, лучшие вселенные».

Окорафор практически вторит ей: «Мне нравятся любовные истории, и для того чтобы насладиться историей, мне нужно в неё поверить, независимо от того, о чем идет речь. Даже если история рассказывает о нашем мире или всего лишь отражает наш мир – что ж, наш мир довольно разнообразен».

Если волшебные, захватывающие научная фантастика и фэнтези должны быть правдоподобными, чтобы читатели в них поверили и смогли ими насладиться, они также должны идти дальше и представлять будущее и альтернативные реальности не только мрачными, но и вдохновляющими. Такие истории, конечно, могут служить предостережением, как это делают многие книги-представители мрачной фантастики, но они могут и создавать миры, которые улучшают наш собственный, причем не важно, в технологическом или социальном плане.

«Научная фантастика умозрительна, она придумывает и зачастую что-то создает, – говорит Окорафор. – Посмотрите на наши технологии. Идеи для многих вещей появились сначала в научно-фантастических рассказах. Подумайте, что было бы, если бы у нас была научная фантастика, размышляющая о всём многообразии людей, традиций, культур, обществ и т.д. Истории определенно стали бы богаче, как и их темы. Все бы от этого только выиграли».

(с)

@темы: Расизм, Дискриминация, Сексизм, Статьи

---

Why Medicine Often Has Dangerous Side Effects for Women?

[4aika]

For most of the past century, drugs approved and released to market have been tested only on male patients, leading to improper dosing and unacceptable side effects for women. The important physiological differences between men and women have only recently been taken into consideration in medical research. Emergency doctor Alyson McGregor studies these differences, and in this fascinating talk she discusses the history behind how the male model became our framework for medical research and how understanding differences between men and women can lead to more effective treatments for both sexes.

@темы: Видео

---

запретить книжку

[GhoulGuy]

Добрый день, уважаемые. Пишу к вам с таким вопросом. Если этот вопрос уже поднимался - прошу меня извинить.
Вчера в Ашане в отделе с книжками мною была обнаружена, с позволения сказать, книга "женщина: учебник для мужчин". Подобной сексистской литературы немало, но в данном "пособии" есть призывы к насилию (как сексуальному, так и физическому) над женщинами. И это не брошюра из самиздата, которую суют бесплатно типа кришнаитских книжек, это уже переизданная книжка, продающаяся широко, в том числе в книжных магазинах.
Я полагаю, что надо бы создать петицию против этого дерьма, написанного глубоко больным человеком, или как-то пожаловаться, но опыта в подобном не имею. Очень интересно услышать Ваши мнения по этому поводу, или, если такая петиция уже есть, укажите, куда ставить подпись. книжка:
Вот пара выдержек:

призыв к изнасилованию

Другая стандартная провокация — сексуальная. Женщина с помощью обнажения участков тела, поведения, макияжа демонстрирует свою сексуальную доступность, чтобы спровоцировать мужчину на активные сексуальные действия. В разбалансированном социуме без явных традиций, правда, границы приемлемости активных сексуальных действий не определены. Может оказаться, мужчина считает, что с ним хотят заняться сексом. А женщина считает, что он должен купить ей кольцо с бриллиантом. Поэтому возникает множество недоразумений, расплачивается за которые, разумеется, мужчина. Излюбленным приемом некоторых дам является следующий. Достаточно быстро сблизиться с мужчиной, один — два раза заняться с ним достаточно качественным сексом, а затем не избегая общения с мужчиной, предоставлять сексуальные услуги, ставя их количество и качество в прямую зависимость от доплаты.

призыв к рукоприкладству

Во многих сбалансированных культурах умеренное рукоприкладство по отношению к женщине считалось нормальным явлением и компенсировало в семейных ссорах женское психологическое преимущество. И только в высших слоях общества на мужчину надевался психологический намордник, если продолжить собачью аналогию. Система моральных табу типа «джентльмен никогда не ударит женщину».

просто мизогиния.

Женщины для мужчин делятся на 4 типа.

1. Проститутка — женщина торгующая сексом в розницу. Экономический аналог — ларек.

2. Приличная женщина (жена) — торгует сексом оптом, чаще всего за пожизненное содержание или вообще все ресурсы, которые имеет мужчина. Однако пожизненный брак — это игра хоть и без риска, но женщина имеет ресурсы только одного мужчины. С обретением женщинами экономической независимости и возможности вступать в брак много раз их возможности расширились. Теперь они могут играть на рынке более рискованно — перебирать, искать более платежеспособного покупателя, менять одного на другого и т. п. Экономический аналог — оптовая торговая фирма.

3. Шлюха — не торгует, а обменивает секс на секс без доплат. Другими словами, занимается сексом потому, что ей самой это нравится. Экономический аналог — меценат, занимающийся благотворительностью. Самый выгодный для мужчины вариант. Особенно, если шлюха моногамная, то есть ориентированная на единственного мужчину, то это вообще самая лучшая женщина из всех возможных вариантов. Это верная подруга и отличная любовница. Чаще всего, еще и умная в придачу. Если встретите такую, то вам крупно повезло, не отпускайте ее от себя никогда.

4. Стерва — использует секс для получения власти над мужчиной. Прежде всего, для отъема ресурсов, но часто ради самоутверждения и реализации садистских наклонностей. Экономический аналог — мошенник с садистскими наклонностями. Поначалу может прикидываться шлюхой, чтобы втереться в доверие. Но легко распознается по большому количеству провокаций в адрес мужчины. В последние годы законодательство многих стран обеспечило женщинам множество способов законного быстрого ограбления ослабленных мужчин. Поэтому центр женских симпатий сегодня смещен в сторону стерв. Женщины дружно бросились целенаправленно изучать методы и практические приемы отъема у мужчин их ресурсов. Появилось много литературы, тренинговых центров и т. п. инструментов развития именно этого, мелкоуголовного сектора сексуального рынка. Поэтому мы посвятим стервам несколько разделов ниже.

@темы: Дискриминация, Вопрос, Сексизм, Мизогиния, Литература

---

Исследование интереса к видео

[Анонимная амазонка]

Привет! Если вам было бы интересно посмотреть видео на тему небинарной (гендерквир) трансгендерности, то приглашаю поучаствовать в опросе и ответить, на какие именно вопросы вы бы хотели получить ответ: goo.gl/forms/w12MhgA8yNqcW4xM2

Запись с опросом в контакте, которую можно распрострянять: vk.com/wall-94999216_632

@темы: Трансфобия, Интерсекциональность, ЛГБ+

---

Проблема ложных заявлений о сексуальном насилии

[Мистер Харкер]

Прим. Мистер Харкер: крупная статья-перевод о ложных заявлениях. Коротко о чем речь:
- приводятся исследования о количестве подобных обвинений (2-8%)
- "настоящее" изнасилование и изнасилования как они есть
- что такое ложное обвинение в сексуальном насилии на самом деле
- что с ними делать

При любой попытке обсуждения проблемы сексуального насилия приходится постоянно сталкиваться со всеобщей убежденностью в повальном характере проблемы ложных заявлений об изнасиловании. Перевод статьи, приведенной ниже – попытка хотя бы отчасти развеять существующие мифы и дать более точное представление о том, что представляют из себя ложные заявления на самом деле. Эта статья была написана по заказу Исследовательского института американской прокуратуры (American Prosecutors Research Institute) и предназначена для работников прокуратуры, ведущих дела о сексуальном насилии. Она написана на основе текста лекций, разработанных К. Лонсвэй и Дж. Арчембо для курсов профподготовки работников полиции и прокуратуры, а также работы Д. Лисака, посвященной проблеме распространенности ложных заявлений. Полный текст статьи на английском можно найти здесь.

Варннинг: большой текст

Предупреждение: в связи с ограничениями, накладываемыми русским языком, предсталяется невозможным употребление нейтральных слов и окончаний глаголов, которое бы позволило генерализировать пол лица, совершившего насилие и жертвы. Учитывая вполне очевидные закономерности, характерные для данного вида преступлений, в переводе этого текста жертва будет описываться как женщина, а преступник как мужчина, хотя в реальности возможно и другое.

Проблема ложных заявлений о сексуальном насилии: Движемся к успешному расследованию и судебному процессу по делам сексуального насилия, совершенного знакомым жертвы

Авторы: Доктор Кимберли Эй Лонсвэй (Kimberly A. Lonsway), сержант (в отставке) Джоанна Арчембо (Joanne Archambault), доктор Дэвид Лисак (David Lisak)

Проблема ложных заявлений является, возможно, одним из наиболее серьезных препятствий в деле расследования и успешного судебного процесса по делам, возбужденным по заявлению о сексуальном насилии, особенно в случаях, когда преступник знаком с жертвой. Мы начнем данную статью обзором исследований частоты ложных заявлений и затем перейдем к обсуждению некоторых проблем, ставших источником распространенных в обществе представлений и заблуждений относительно этого вопроса.

Какой процент заявлений о сексуальном насилии является ложными заявлениями?
Один из вопросов, который мы чаще всего задаем во время курсов по подготовке специалистов – а также просто в личных разговорах – это какова, по мнению слушателей, частота заявлений о сексуальном насилии. Разные исследования приводят радикально различные данные о распространенности этого явления. Так, статья, дающая исчерпывающий обзор исследований этой проблемы, указывает на то, что оценочные данные в них варьируют от 1.5% до 90%. (Rumney, 2006). Однако очень немногие из этих оценок основаны на исследовательской работе, которую можно было бы назвать заслуживающей доверия. Большая часть из них является по существу опубликованными мнениями их авторов, основанными либо на личном опыте, или на несистематичном критическом анализе, не предоставляющим информации, которая позволила бы оценить достоверность и обоснованность исследования.

В наиболее известном и чаще всего цитируемом исследовании этой темы профессор Юджин Канин (1994) предоставил данные, согласно которым 41% из 109 заявлений об изнасиловании, зарегистрированных на протяжении 9 лет в небольшом полицейском округе, оставшемся неизвестным, были признаны ложными. Однако классификация заявления как ложного производилось исключительно по решению следователя и не было фактически проверено самим исследователем или кем-нибудь другим. Как Лисак (2007) пишет в своей статье, опубликованной в Sexual Assault Report

«Канин даже не делает попытки систематизировать свой собственный «анализ» полицейских отчетов – например, перечислить факты, которые позволили ему оценить адекватность критериев, на основании которых делалось заключение о ложности заявления. Помимо этого, Канин не предоставляет никаких доказательств попытки сверить свои результаты с результатами анализа другого независимого исследователя, что подтвердило бы достоверность его работы.
Это нарушает главное правило проведения исследований - правило, позволяющее быть уверенным в том, что полученные результаты не являются простым отражением предубеждений исследователя. (стр.2)»

Другими словами, у нас нет возможности проверить, был ли этот 41% классифицирован как ложные заявления в результате личных представлений и предубеждений следователя без проведения какого бы то ни было следствия. Это опасение усугубляется тем фактом, что обычной практикой этого полицейского участка было «настойчиво предложить проверку на детекторе лжи» для всех заявителей и подозреваемых (Канин, 1994, стр. 82). Собственно, практика использования детектора лжи «была отвергнута и во многих случаях запрещена законом из-за запугивающего воздействия на жертву (Лисак, 2007, стр. 6)(Прим. Мистер Харкер: проверку на детокторе лжи прошли многие маньяки, потому что машина определяет пульс, потоотделение и подобное, но никак не ложь. Следовательно, любой нервный человек даже будучи аболютно правдив проверку не пройдет. Даже сам создатель детектора находил свое создание никчемным.В 2003-ем году полиграф по мнениею нац. академии наук США был назван ненадежным, ненаучным, предвзятым). Проблема заключается в том, что, сталкиваясь с очевидным скептицизмом со стороны следователя и пугающей перспективой пройти проверку на детекторе лжи, пострадавшие очень часто отказываются от своих обвинений. И в то же время такой отказ не означает, что заявление было ложным.

На самом деле определить, является ли заявление об изнасиловании ложным, можно только на основании результатов тщательного и подкрепленного доказательствами расследования.

Вследствие этих и других серьезных проблем в «исследовании», статья Канина может рассматриваться только как «провокативная статья-мнение, а не научно обоснованное исследование проблемы ложных заявлений в изнасиловании. И она уж точно не должна использоваться как научно подтвержденная оценка частоты ложных обвинений» (Лисак, 2007, стр.1).

Для сравнения, при проведении более методологически тщательных исследований, оценка процента ложных заявлений сходится к диапазону 2-8%.

Так, например, в исследовании, проводившемся в восьми разных сообществах США в рамках проекта «Изменим мир к лучшему» или MAD (“Making a Difference”), были собраны данные по всем заявлениям о сексуальном насилии, зарегистрированным правоохранительными органами за период в 18-24 месяца. Из 2,059 рассмотренных дел, 140 (7%) были классифицированы как ложные. Следует также отметить, что был предпринят ряд мер по обеспечению достоверности и валидности исследования. Во-первых, всем полицейским участкам, принимающим участие в проекте, были предоставлены курсы профподготовки, а также техническая помощь на постоянной основе для обеспечения использования ими корректных критериев для определения ложных заявлений. Помимо того, проводились проверки случайных выборок дел на наличие в них ошибок.

На сегодняшний день проект MAD является единственным исследованием распространенности ложных заявлений об изнасиловании, проведенным в США. Поэтому подтверждение результатов, полученных в ходе этого проекта, можно получить только из исследований, проведенных вне США.

Так, Кларк и Льюис (Clark and Lewis), 1997, изучили архив из всех 116 дел, возбужденных по заявлению об изнасиловании Управлением столичной полиции города Торонто в 1970 г. В результате они сделали заключение, что только семь дел (6%) были возбуждены по ложному заявлению. Также было найдено пять других заявлений, написанных не самой жертвой, а кем-то из ее близких (например, родственником или бойфрендом), которые исследователи посчитали ложными.

Грейс, Ллойд и Смит (1992) провели подобный анализ всех 384 заявлений об изнасиловании, зарегистрированных в Англии и Уэлсе в первом квартале 1985 года. После пересмотра архива, отчетов судмедэкспертизы и показаний пострадавших и подозреваемых, 8.3% были определены как ложные заявления. Это исследование было проведено по заказу Министерства внутренних дел Великобритании.

Другое подобное исследование было организовано Министерством внутренних дел Великобритании в 1996 году (Хэррис и Грейс, 1999 (Harris & Grace)). На этот раз было проанализировано 438 дел, данные которых были дополнены небольшим числом опросов жертв сексуального насилия и работников уголовной юстиции. Однако, в этом случае определение ложности заявления выполнялось только полицией. Поэтому неудивительно, что на этот раз оценка количества ложных заявлений (10.9%) была выше, чем в предыдущих исследованиях, которые были выполнены с соблюдением специально разработанной методологии систематической оценки количества ложных заявлений.

Самое масштабное и наиболее тщательное исследование в этой области на сегодняшний день – это третья исследовательская работа, выполенная по заказу британского Министерства внутренних дел (Келли, Ловетт и Риган, 2005 (Kelly, Lovett, & Regan)). Был проведен анализ 2,643 заявлений о сексуальном насилии, зарегистрированных полицией в течение 15 лет (конечные решения по которым были неизвестны самим исследователям). Из них 8% были классифицированы самой полицией как ложные. Однако исследователи заметили, что в некоторых случаях подобные решения основывались исключительно на личном мнении следователей, которые приходили к подобному заключению на основании психического заболевания потерпевшей, противоречивых показаний, злоупотреблении спиртным или наркотиками потерпевшей. Таким образом, в этих случаях признание заявления ложным было сделано с нарушением полицейских инструкций. По этой причине исследователи дополнили информацию из полицейского архива собранными ими данными, включающими в себя отчеты экспертов-криминалистов, анкеты, заполненные следователями, материалами допросов потерпевших и социальных работников, представляющих потерпевших и анализом содержания показаний жертвы и свидетелей. Затем они провели оценку каждого дела, используя официальные критерии для установления ложных заявлений, которые гласят, что для признания заявления ложным следствие должно получить либо «ясное и заслуживающее доверие признание со стороны заявителя», или «веские фактические доказательства» (Келли, Ловетт и Риган, 2005). С применением этого анализа, процент ложных заявлений снизился до 2.5%.
Наконец, другое широкомасштабное исследование было проведено в Австралии, которое основывалось на 850 заявлении об изнасиловании, зарегистрированных полицией Виктории между 2000 и 2003 гг. (Хинан и Мюррей, 2006 (Heenan & Murray)). Используя как количественный, так и качественный методы, исследователи провели анализ 812 дел, которые содержали достаточно информации для вынесения обоснованного решения. В результате этого анализа было установлено, что только 2.1% заявлений можно было классифицировать как ложные. Всем заявителям, чьи заявления были признаны сфабрикованными, были предъявлены или угрожалось предъявить обвинения в ложном заявлении в полицию.

Реалистичная и фактично доказуемая оценка процента ложных обвинений в изнасиловании в 2-8% показывает, что американцы драматически преувеличивают частоту этого явления. Несложно догадаться, почему это происходит. Например, все мы были свидетелями того, как средства массовой информации представляют жертв изнасилования в случаях, когда обвиняемый является звездой спорта или культуры. Эти примеры показывают, насколько нам как обществу легче поверить словам обвиняемого (особенно если он уважаем и почитаем обществом) и одновременно обвинять и чернить репутацию жертвы.

Эта тенденция преувеличивать процент ложных заявлений вносит элемент пристрастности и в процессы проведения следствия и судопроизводства, поскольку заставляет нас сомневаться в правдивости жертвы и доверять подозреваемому. Это проявляется особенно ярко в случаях, когда поведение жертвы представляется рискованным или проблемным и если подозреваемый считается «славным парнем», совершенно не похожим на стереотипные представления общества о том, как выглядит насильник. Мы называем подобные факторы, основанные на культурных стереотипах и негативно влияющие на доверие к жертве, «настораживающими признаками».


Что представляют собой эти «настораживающие признаки»

Как профессионалам, нам неприятно признавать то, что мы можем разделять эти популярные в народе стереотипы. Но реальность такова, что каждый человек в нашем обществе подвергается влиянию взглядов на сексуальное насилие, принятых в нашей культуре. Из-за их вездесущности, эти социальные стереотипы укрепляют необъективное и пристрастное отношение не только среди присяжных заседателей, но и среди специалистов, реагирующих на сексуальное насилие (например, полицейских следователей, экспертов-криминалистов, адвокатов потерпевших, прокуроров, и пр.). Они даже негативно влияют на реакцию родных и близких жертвы, которые из-за принятых в их социальной среде предрассудков и заблуждений очень часто лишают жертв эмоциональной поддержки, которая тем жизненно необходима.

Для профессионала, работающего в этой области, не составит труда описать то, что общество считает «настоящим» изнасилованием. К примеру, если бы вы попросили несколько человек описать характерные особенности сексуального насилия, они, вероятнее всего, дадут по крайней мере несколько из следующих характеристик:

• Жертва и подозреваемый незнакомы друг с другом.
• Преступление совершалось с применением оружия и/или физического насилия.
• На теле жертвы присутствуют физические повреждения.
• Жертва находится в истерическом состоянии и сообщает в полицию при первой же возможности.
• Непосредственно перед актом насилия жертва не совершала в общественно порицаемые или потенциально опасные действия.
• Жертва никогда до этого не заявляла в полицию о сексуальном насилии.
• Подозреваемый является больным, ненормальным или душевнобольным – а не уважаемым членом общества, вызывающим доверие или симпатию.

Что же касается участия жертвы в процессе уголовного судопроизводства, в этом отношении также существует ряд характеристик, по мнению большинства людей типичных для дел о сексуальном насилии:

• Наличие множества физических улик, подтверждающих обвинение.
• Жертва активно сотрудничает со следствием и судом.
• Жертва не меняет своих показаний.
• Жертва абсолютно уверена во всех деталях происшедшего.
• Жертва не отзывает заявление и не отказывается от данных ранее показаний.
• В показаниях жертвы все, до последней детали, соответствует действительности и при проверке получает подтверждение.

Однако работники прокуратуры скажут вам, что в их практике лишь очень небольшой процент дел соответствует этому стереотипу.

• В действительности подавляющее большинство актов сексуального насилия совершается знакомым жертве человеком без применения оружия или физического насилия и не оставляет физических повреждений.
• Жертвы очень редко обращаются в полицию сразу после изнасилования. Как правило, они решаются сделать официальное заявление только по истечении дней, недель, месяцев и даже лет.
• Во многих случаях в деле фигурирует множество факторов, которые могут негативно сказаться на доверии к жертве: она может быть слишком юной, бездомной, с ментальными или психическими расстройствами, агрессивной и /или находящейся под воздействием алкоголя или наркотиков.
• Жертвы часто упускают, преувеличивают или выдумывают отдельные детали своих показаний, они могут и вовсе отказаться от ранее данных ими показаний. Будучи опрашиваемы медиками, полицейскими, работниками прокуратуры и др., жертвы обычно не находятся в истерическом состоянии.
• Подозреваемые практически никогда не соответствуют общепринятому стереотипу «насильника».

Одним словом, большинство реальных случаев сексуального насилия включает в себя хотя бы несколько «настораживающих» характеристик, перечисленных выше. И в то же время, заявления об изнасиловании, отличающиеся от общепринятого стереотипа «настоящего изнасилования», слишком часто встречают недоверие не только со стороны присяжных, семьи, друзей и других членов сообщества, но и в среде специалистов, реагирующих на заявление в рамках системы уголовного правосудия.

Конечно, работники прокуратуры могут разделять мнение, что наличие «настораживающих» обстоятельств является индикатором ложного заявления. Однако это не обязательно означает, что они на самом деле верят в стереотип «настоящего изнасилования». Часто прокуроры понимают реальную динамику сексуального насилия, но также знают, что этот стереотип сильнейшим образом влияет на умы судей и присяжных и на выносимые ими решения. Таким образом, прокуроры могут посчитать, что они не имеют морального права предъявлять обвинения в судебном порядке в случаях, которые слишком отличаются от общепринятого стереотипа, поскольку суд присяжных, скорее всего, закончится оправданием. Таким образом, несмотря на то, что многие из «настораживающих» характеристик являются типичными для сексуального насилия, их наличие может в значительной степени осложнить следственный и судебный процессы.

Каково настоящее определение ложного заявления?

Хотя разные люди имеют очень различные представления о том, что на самом деле является ложным заявлением, мы считаем наиболее корректным следующее определение: Ложным является заявление об акте сексуального насилия, который никогда не имел места (т.е. никогда не было совершено ни самого акта сексуального насилия, ни попытки его совершения). И хотя данное определение может показаться простым, существуют очень различные мнения относительно того, какие критерии следует использовать для вынесения решения о том, что сексуальное насилие на самом деле никогда не имело места. Так, например, следователи, работники прокуратуры или другие официальные лица могут сделать заключение о ложности заявления, основываясь исключительно на своем личном мнении о жертве, обвиняемом и достоверности их показаний. Это является совершенно неприемлемой практикой.

Классификация заявления об изнасиловании как ложного не может осуществляться только потому, что дело содержит «настораживающие» факторы. Определение заявления ложным может быть сделано только при наличии достаточного количества доказательств, устанавливающих факт, что сексуальное насилие (совершенный акт или попытка) никогда не имело места. Это не распространяется на случаи, когда следствие не смогло доказать совершение акта сексуального насилия – в этом случае дело считается нераскрытым или недоказанным. Также это не распространяется на случаи, в которых подозреваемый по каким-либо причинам не смог завершить предпринятый акт сексуального насилия – этот случай классифицируется как попытка совершения сексуального насилия.

И хотя это является официально предписанной для правоохранительных органов методикой определения ложности заявления, в реальности следователи, работники прокуратуры и их начальство часто имеют свои представления о проведении расследования дел о сексуальном насилии. Практически каждый раз, когда мы предлагаем эту тему для обсуждения в рамках курсов по подготовке специалистов, мы слышим истории от полицейских, признававших заявления необоснованными, либо от работников прокуратуры, прекращавших дела, только на основании того, что они не верили жертве или потому, что они не смогли доказать обоснованность обвинения. Подобная практика не позволяет системе уголовного правосудия выполнять свои обязанности не только перед жертвой, но и перед обществом в целом. Таким образом, несмотря на то, что критерии определения ложного заявления должны быть одними и теми же для всех работников правоохранительной системы, практики, использующиеся в реальности, радикально различны. Именно поэтому процент заявлений, признанных полицией ложными, настолько различен для разных полицейских управлений; многие из них квалифицируют заявления как ложные даже не делая попытку найти какие-нибудь доказательства того, что изнасилование никогда не имело места.

Что, если часть показаний жертвы является ложной?

В этом разделе мы хотели бы обсудить проблему, с которой часто сталкиваются полицейские следователи и прокуроры, - когда некоторые детали показаний жертвы могут быть ложными, пропущенными, преувеличеными или противоречить другим обстоятельствам дела. Другими словами, какое количество ложной информации должно содержать заявление об изнасиловании для того, чтобы считаться ложным?

Для большинства специалистов, работающих в системе угловного правосудия, не составит труда перечислить десяток причин, по которым жертвы сексуального насилия могут пропускать, преувеличивать и даже фабриковать определенные части своих показаний.

К примеру, жертвы могут давать противоречивую или неверную информацию вследствие травмы и дезорганизации. Подвергнувшись травматизации, мы не всегда способны ясно мыслить и предоставить 100 % полный и точный отчет события. Эта проблема особенно актуальна для жертв, подвергнувшимся сексуальному насилию не в первый раз, поскольку детали предыдущего изнасилования для них могут путаться с деталями настоящего. Жертва также может иметь смутные и неполные воспоминания из-за того, что на момент нападения она находилась в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.

Жертвы могут давать неполные или неверные показания из-за чувства дискомфорта и стыда, вызванного определенными деталями акта сексуального насилия. Например, очень часто жертвы сексуального насилия рассказывают только об акте вагинальной пенетрации, поскольку им неприятно и стыдно говорить об оральной и/или анальной пенетрации.

Многие жертвы предоставляют неполный, противоречивый или неверный отчет о ходе произошедших событий из-за страха, что им не поверят или что их самих обвинят в случившемся. Так, например, они могут опускать детали, которые, по их мнению, могут вызвать недоверие к ним - например, употребление спиртного или наркотиков, занятие проституцией, или другие социально осуждаемые или нелегальные аспекты поведения. И разумеется, жертва также может опускать детали относительно собственной незаконной деятельности из страха быть арестованной.

Жертвы также могут преуменьшать серьезность случившегося или менять определенные детали рассказа для того, чтобы защитить преступника. Такое случается, когда жертва и преступник состоят в отношениях, когда жертва зависит от преступника финансово или эмоционально, а также когда жертва боится навредить преступнику.

Жертвы, принадлежащие миноритарной культурной группе могут быть особенно подвержены сомнениям, заявлять ли в полицию, если преступление было совершено другим членом той же группы, поскольку подобное действие может быть расценено как предательство их сообществом. Эти сомнения могут быть многократно усилены, если в данной группе бытуют представления о существовании особой несправедливости к ним со стороны правоохранительных органов.

Однако одной из наиболее частых причин, по которым жертвы меняют, придумывают или опускают отдельные детали происшедшего, является желание представить свои показания как можно более убедительными и заслуживающими доверия. Это может быть вызвано чувством вины, стыда или страхом быть обвиненной во лжи. Живя в обществе, жертва прекрасно знает стереотипные представления о «настоящем изнасиловании» и может менять определенные аспекты своего рассказа для того, чтобы приблизить его к этому стереотипу.

Так, например, жертва может указать в заявлении, что была изнасилована незнакомцем, в то время как на самом деле она знала и, возможно, прежде состояла в сексуальных отношениях с насильником. Жертва также может заявить о применении в отношении нее угроз, оружия или физического насилия, хотя на самом деле ничего этого не происходило. Всегда следует помнить, что жертве также приходится приходится бороться с давлением навязываемых обществом стереотипов.

Когда мы анализируем эту динамику, путанность, неточность и пробелы в показаниях жертвы изнасилования предстают совершенно естественными, и в то же время многие следователи и прокуроры считают это доказательствами «ложного обвинения». На самом деле, ни одна из этих ситуаций не попадает под критерии определения ложного заявления – потому что даже если какой-нибудь из аспектов показаний жертвы пропущен, преувеличен или ложен, это не означает, что акт сексуального насилия не имел места.

Как действовать в случаях «настоящих» ложных заявлений

И хотя в действительности процент ложных заявлений о сексуальном насилии далеко не так высок, как это принято думать, мы, тем не менее, не можем отрицать их реальность. Все мы знаем, что ложные заявления действительно существуют и приносят огромный вред как невинно обвиненным, так и бесчисленным жертвам сексуального насилия, доверие к которым они подрывают.

Потенциальные признаки ложного заявления

Следователи и прокуроры, должно быть, уже знакомы с некоторыми материалами, использующимися на курсах профподготовки и описывающими «индикаторы» ложного заявления о сексуальном насилии. К сожалению, некоторые из перечисленных индикаторов основаны на очень ограниченных и совершенно неподходящих для этой цели исследованиях. Например, многие из этих них были разработаны на основании опыта ФБР с ложными заявлениями об изнасиловании незнакомцем, что далеко не всегда является уместным, поскольку большинство изнасилований совершаются знакомым жертвы. Тем не менее, эти учебные материалы дают возможность сделать вывод, что потенциальные индикаторы ложности обвинения в изнасиловании с высокой степенью точности совпадают с характеристиками стереотипа «настоящего» изнасилования, перечисленными выше. И это не случайно.

Подумайте сами: если бы вы хотели сделать ложное заявление о сексуальном насилии, стали бы вы описывать его как реальную динамику сексуального насилия? Решились бы вы утверждать, что были изнасилованы собственным другом, человеком, с которым у вас были какие-то отношения, возможно, даже сексуальные? Сказали бы вы, что во время нападения были пьяны или находились под воздействием наркотиков или были вовлечены в другие виды рискованного поведения? Скорее всего, нет.

Давая описание реалистичного случая сексуального насилия, вы, вероятнее всего, не получите ту реакцию, на которую рассчитываете. По всей вероятности, люди отреагируют на ваш рассказ точно так же, как они реагируют на рассказы реальных жертв сексуального насилия – недоверием, а может быть, даже обвинением.

По этим причинам совершенно неудивительно, что потенциальные признаки ложного заявления о сексуальном насилии практически полностью совпадают с описанием «настоящего изнасилования». Резюмируя материал, разработанный МакДауэллом и Хиблером, 1987 (McDowell and Hibler), реалистичными признаками ложного заявления потенциально могут быть следующие:

• Насильником назван незнакомец или расплывчато описанный знакомый, чье имя так и остается неназванным. Как это обсуждалось ранее, подавляющее большинство преступников, совершающих сексуальное насилие, в реальности знакомы с жертвой. Однако люди, фабрикующие заявления о сексуальном насилии, часто не хотят, чтобы кто-то был арестован за придуманное ими преступление.

• Предполагаемая жертва утверждает, что отчаянно отбивалась от нападения. В действительности, в большинстве случаев жертвы совсем не оказывают никакого физического сопротивления во время сексуального насилия. На это существует целый ряд причин. Многие жертвы попросту совершенно сбиты с толку и поставлены в тупик происходящим, поскольку они хорошо знали и доверяли насильнику. Другие до последнего не верят в реальность происходящего или винят самих себя за попадание в эту ситуацию. Ну и, конечно, физическое сопротивление практически никогда не бывает оказано в случаях, когда жертва переживает диссоциацию, цепенеет от страха или находится под сильным воздействием алкоголя или наркотиков. Помимо того, жертвы могут бояться, что отпор только сильнее разозлит преступника и увеличит риск интенсивного физического насилия или даже убийства. Так что, хотя в большинстве реальных случаев сексуального насилия жертва не сопротивляется, ложное заявление может включать в себя описание ожесточенного сопротивления – для того, чтобы выглядеть безукоризненной.

• Использование оружия, физического насилия и/или следы повреждений. Большинство преступлений на сексуальной почве осуществляется без применения оружия или нанесения побоев. И в то же время в этом плане сфабрикованные обвинения намного более похожи на общепринятый стереотип «настоящего изнасилования». В некоторых случаях женщины, делающие ложные заявления о сексуальном насилии, даже наносят сами себе видимые повреждения, чтобы подкрепить правдивость своих слов. Как правило, подобные повреждения легко распознать как самопричиненные по их расположению на теле и поверхностности.

• Акт насилия описан только как вагинальная пенетрация. В то время как настоящие жертвы сексуального насилия зачастую подвергаются другим видам сексуального насилия, сфабрикованные заявления обычно включают только эту «классическую» форму изнасилования (т.е. пенетрация влагалища пенисом).

Другие индикаторы ложности заявления могут быть основаны на образе жизни или особенностях биографии заявительницы, как например:

• Постоянное нарастание проблем в жизни и/или личных отношениях.
• Задокументированная история умственных или эмоциональных проблем.
• Детали заявления в точности повторяют широко известное преступление.

И хотя эти индикаторы могут вызвать сомнения в истинности заявления, ни один из них не должен считаться сколько-нибудь значительным сам по себе, в отрыве от другой информации. Вообще-то, некоторые из этих факторов особенно сложны, поскольку они напрямую связаны как с повышенной вероятностью подвергнуться сексуальному насилию (например, ментальные и эмоциональные проблемы), так и с более высокой вероятностью обращения в полицию по факту совершенного изнасилования (изнасилования незнакомцем, изнасилование с применением физического насилия).

И поэтому заявление может быть сочтено подозрительным только если в нем присутствует сразу несколько этих признаков. И даже в этом случае заявление можно квалифицировать как ложное только и исключительно при наличии доказательств, полученных в ходе следствия, которые опровергают показания жертвы и устанавливают, что предполагаемый акт сексуального насилия никогда не имел места.

Например, отсутствие признаков физической борьбы или повреждения там, где они, по логике, должны быть. Или, возможно, жертва утверждает, что была «ударена по голове бейсбольной битой, отчего потеряла сознание» или «была изрезана ножом», и в то же время не имеет никаких следов подобного ранения. Могут быть даже найдены доказательства того, что жертва сама покупала материалы, задействованные в мнимом нападении или написала записку или письмо, приписываемое подозреваемому. (МакДауэлл и Хиблер, 1987). Таким образом, определить, является ли заявление ложным, можно только «сложив вместе все детали дела».

Реагирование на подозрение в ложном заявлении

Следователи и прокуроры могут предпринимать какие бы то ни было действия по подозрению в сфабрикованности заявления о сексуальном насилии только в том случае, если подобное беспокойство вызвано основательными доказательствами, полученными в ходе расследования. Как это описывают МакДауэлл и Хиблер (1987), любая попытка поставить под сомнение обоснованность заявления об изнасиловании для реальной жертвы может стать тяжелым ударом. Подобное отношение наверняка уничтожит доверительные отношения, которые должны существовать между следователем и заявительницей для успешного расследования и судебного процесса.

Поэтому следователям рекомендуется в присутствии жертвы озвучивать только те сомнения, которые основаны на информации, полученной с ее же слов, разговаривая при этом спокойным и благожелательным тоном. Это уменьшит вероятность защитной реакции и позволит продолжить расследование заявления в случае, если акт сексуального насилия на самом деле имел место.

Привлекать к ответственности или нет?

Если заявление о сексуальном насилии на основании результатов расследования было признано ложным, перед следователями встает вопрос, предъявлять ли обвинения в написании заведомо ложного заявления. Однако подобное решение должно приниматься осторожно, с учетом множества факторов. Мы советуем следователям и прокурорам обсудить преимущества и недостатки подобного решения с другими профессионалами, участвующими в реагировании на сексуальное насилие (т.е. адвокатами жертвы, экспертами-криминалистами, и т.д.)

Предъявление обвинений в ложном заявлении может быть наиболее целесообразным в случаях, когда невинный человек был подвергнут аресту, зарегистрирован полицией и, возможно, даже подвергнут судебно-медицинскому осмотру. Отказ от привлечения к ответственности в этом случае может создать впечатление предвзятости и намеренного игнорирования преступного действия.

Судебное преследование также может быть уместно в тех редких случаях, когда дело получило широкую огласку и/или потребовало сотни часов работы следователей. В подобных случаях правоохранительные органы даже требуют возмещения ущерба с ложного заявителя за часы работы, потраченные на расследование дела и расходы, связанные с судмедэкспертизой, анализами ДНК, осмотрами места преступления и опроса свидетелей.

С другой стороны, существует целый ряд веских причин отказаться от предъявления обвинений в ложном заявлении о сексуальном насилии, даже если это на первый взгляд кажется вполне оправданным.

Во-первых, подобное обвинение, скорее всего, будет растиражировано средствами массовой информации, а это может создать проблему необъективности присяжных заседателей, которые в этом примере будут видеть подтверждение широко распространенного мифа о засилии ложных обвинений в изнасиловании.

И, что еще важней, подобные сообщения в средствах массовой информации могут убедить реальных жертв изнасилования не обращаться к правосудию из страха, что им не поверят и что их самих подвергнут судебному преследованию.

Учитывая объем работы, с которым приходится справляться большинству следователей и прокуроров, становится сложным оправдать те ощутимые затраты времени, которые потребуются для расследования и осуждения кого-нибудь за ложное заявление – учитывая, что оно квалифицируется только как административное правонарушение.

И хотя желание некоторых следователей во что бы то ни стало доказать ложность заявления из чувства фрустрации или с целью докопаться до истины легко объяснимо и совершенно естественно, это, возможно, не лучшее использование и без того ограниченных ресурсов.

Следует также помнить, что большинство ложных заявлений об изнасиловании обычно являются следствием эмоциональных проблем человека, а не желания навредить или отомстить.

Вопреки стереотипным представлениям, ложные заявления о сексуальном насилии по большей части делаются не для того, чтобы «поквитаться с любовником», или оправдать факт беременности, измены или другого осуждаемого поведения. И хотя такое тоже встречается, подавляющее большинство ложных заявлений делается людьми с серьезными психологическими и эмоциональными проблемами. В этих случаях человек заявляет о перенесенном изнасиловании в расчете получить внимание и сочувствие. Это объясняет тот факт, что в большинстве настоящих ложных заявлений не называется имени подозреваемого, поскольку заявительница не хочет причинить кому-нибудь вред. Очевидно, что подобные ситуации могут быть чрезвычайно обескураживающими для работников уголовной юстиции, но лучше всего их решать обращением к социальным службам, а не возбуждением уголовного дела. Другими примерами оптимальных методов реагирования на подобные случаи могут быть создание группы разнопрофильных экспертов для принятия решения в особо сложных случаях и разработка меморандума, устанавливающего методологические принципы реагирования для подобных дел.

url

@темы: Термины, Культура изнасилования

---

Да значит да. Культура согласия – ответ на культуру изнасилования.

[Themiskyra]

Уже много десятилетий феминистки говорят о культуре изнасилования и ищут способы решить эту сложную проблему, пронизывающую все общество. За это время удалось добиться немалого: многие формы насилия, раньше считавшиеся нормальными, признаны преступлениями, и в целом тема сексуального насилия постепенно перестает быть запретной и замалчиваемой. Тем не менее, культура изнасилования все еще существует во всех обществах, воспроизводясь в прежних или новых формах из поколения в поколение. И по-прежнему феминистки ищут решение этой проблемы.

Предложенная феминистками второй волны модель «нет значит нет» сыграла огромную роль в изменении представлений о сексуальном насилии, позволила поднять тему доброй воли и согласия, признать, что сексуальная автономность объекта насилия нарушается. Но модель «нет значит нет» уделяет недостаточно внимания другой стороне вопроса – сексуальной воле женщины, ее активному желанию, которое в существующей культуре подавляется. В модели «нет значит нет» женщина занимает пассивную позицию, ее воля существует только в форме отказа от инициированного взаимодействия или согласия на него, в то время как женщины способны на активное сексуальное желание и собственную сексуальную инициативу. Также «нет значит нет» оставляет на периферии внимания область «серого насилия», когда не было отказа, но не было и активного согласия на происходящее – форму насилия, с который женщины сталкиваются настолько часто, что не осознают ее как таковое.

В последние десять-пятнадцать лет на смену «нет значит нет» постепенно приходит новая модель – «да значит да», основанная на активном, выраженном согласии. Появилось целое направление феминизма, развивающее эту модель не просто как метод, но как культуру согласия. В культуре активного согласия от участника взаимодействия требуется определенный уровень осознания своих желаний и потребностей, и умение выражать их, но в то же время быть готовым к отказу, понимая, что никто не обязан удовлетворять эти желания. Культура «да значит да» - это культура добровольного взаимодействия, которое возможно только на основе постоянного открытого диалога, само-осознанности и уважения к другим участникам процесса. Очевидно, что подобный подход актуален не только для сексуальных отношений, но и для любой другой формы взаимодействия.

Культура согласия – это секс-позитивная культура, в противовес секс-негативной. Секс-негативная культура, в определении Ли Джейкобс Риггс – это культура, которая ценит жизни, тела и удовольствия мужчин (особенно белых, гетеросексуальных, среднего или высшего класса, без инвалидности) выше, чем жизни, тела и удовольствия женщин и трансгендеров, а также пропагандирует стыд за сексуальное желание, особенно женское или не-гетеросексуальное. Она пишет:

Секс-негативная культура учит, что удовольствие грешно, и предлагает ограниченные сценарии допустимого сексуального взаимодействия. Секс-позитивная культура, напротив, считает наличие согласия единственным условием допустимости сексуального взаимодействия и поощряет критический подход или игру с властью и контролем. Секс-негативная культура учит, что о сексе не говорят. Это прямо влияет на последствия сексуального насилия, когда переживших его стыдят и не дают открыто говорить о пережитом. Изнасилование табуировано не потому, что это насилие, а потому, что секс используется как орудие насилия.

В секс-позитивной культуре секс оценивается не по тому, кто с кем им занимается и в какой именно форме, а по тому, добровольно ли занимаются им все участники и получают ли они удовольствие от происходящего. Эта культура открыта всем сексуальным ориентациям и гендерным идентичностям, универсальна, но в то же время критично относится к вопросам социального неравенства и социального принуждения.

Модель «да значит да», модель активного согласия – это инструмент для создания секс-позитивной культуры на практике. Вместо того, чтобы выстраивать свои отношения в постели и вне ее по социальным сценариям, партнеры создают свои собственные сценарии, удовлетворяющие их лично, здесь и сейчас. Любой состав партнеров и сексуальные практики нормальны и допустимы, если все участники на них согласились предварительно и получают удовольствие в процессе. Главный принцип – это обсуждение и активное согласие всех сторон. Хотя принцип «нет значит нет» сохраняется, но в культуре согласия признается, что это – крайняя мера; для того, чтобы отношения были действительно взаимно удовлетворяющими, недостаточно, чтобы партнеры не возражали – нужно, чтобы они активно хотели происходящего и не боялись выражать свои желания, но в то же время готовы были принять отказ.

В 2008 году вышла книга «Да значит да: видение женской сексуальной силы и мира без изнасилований», сборник из 27 статей, посвященных культуре согласия. Авторки книги говорят о профилактике насилия, о том, как работает культура изнасилования, о том, как разные группы – женщины и мужчины, белые и цветные, гетеросексуалы и гомосексуалы – сталкиваются с насилием и принуждением, и какие специфические проблемы у них возникают. Но главное – они предлагают методы решения этих проблем: активное согласие, обсуждение и просвещение – и предлагают конкретные практики для создания равноправных сексуальных отношений в своей жизни и для развития культуры согласия.

источник: www.chaskor.ru/article/da_znachit_da_31329

(c)

@темы: Матчасть, Сексизм, Культура изнасилования

---

Мама с дочкой организовали движение против принцесс

[Themiskyra]

Нежелание маленькой дочки ограничиваться исключительно стереотипно "женскими" занятиями вдохновило молодую американку Бекки Томпсон на создание сайта, посвященного сильным женщинам.

«Считается, что все девочки хотят быть принцессами, но на самом деле это далеко не так, – заявила Томпсон на своем портале.

– Девочки хотят быть летчиками, учеными, футболистами, врачами и представителями других сложных и интересных профессий!»

На эту тему молодая мама задумалась после неординарного заявления своей дочки Кейры. Фразу, с которой все началось, малышка произнесла во время прогулки по Всемирному центру отдыха Уолта Диснея, после того как весь день сотрудники развлекательного комплекса называли ее принцессой.
«Мамочка, это так скучно, – сказала девочка. – Я не хочу быть принцессой. Я хочу быть летчицей».

На сайте, который так и называется I Don’t Want To Be A Princess («Я не хочу быть принцессой»), публикуются рассказы сильных, смелых, вдохновляющих женщин, а также истории о современных девочках, которые отвергают стереотипы и занимаются тем, чем на самом деле хотят.

Кроме того, здесь же можно заказать футболки с надписями, которые дают девочкам и женщинам иные определения, нежели просто «принцесса»: «уверенная», «креативная», «энергичная», «сильная», «умная», «восхитительная».

«Принцесса – не самое лучшее определение, которое можно дать девочке, поэтому мы предлагаем другие, – подчеркнула Бекки. – Я хочу, чтобы представительницы прекрасного пола не обращали внимания на слова других, а заглянули в себя и сами решили, кем и какими они хотят быть».

idontwanttobeaprincess.com/

(c)

@темы: Картинки, Сексизм

---

[Karliah]

В Германии подготавливают ужесточение закона о сексуальных домогательствах и изнасилованиях. Раньше, чтобы доказать факт изнасилования, жертва должна была оказать физическое сопротивление. Теперь хватит и вербального "нет".

Я сама из Германии и меня эта тема очень порадовала. Но недолго. Открываю фейсбук, а там ущемлённые мужчины считают, что закон плохой. Тупо плохой. Ведь женщины будут использовать закон для манипуляций и ложных заявлений в полицию.
Один из авторов такого мнения - человек, от которого я вообще ни разу не ожидала подобного. Несмотря на то, что я зареклась вступать в дискуссию с сексистами, ему в личку я всё-таки написала. Потому что знаю, что человек вроде как где-то неглупый и до него хоть что-то можно донести. Частично таки донесла о статистике изнасилований и о том, какой процент жертв не заявляет в полицию, потому что травмированы, потому что "самавиновата, надо дома сидеть", потому что считают, что доказательств нет. Но всё равно товарищ остался при своём. Закон плохой и точка. И неважно, что любым законом злоупотребляют, неважно, что если есть те, кто даёт ложные показания - это не значит, что нужно пренебрегать реальными жертвами, которых, на минуточку, в разы больше.

Я вообще считаю, что пока общество не докатится до того, что каждый пятый мужчина - изнасилован или подвергался домогательствам, они не могут критиковать ужесточение закона об изнасилованиях.

Я знаю, что тема стара как мир, но всё равно хочу поговорить об этом. У меня как-то взбомбило слегка, а поговорить об этом не с кем.

@темы: Культура изнасилования

---

Bic Pens for Women- ручки для неё

[Themiskyra]

Видео на английском языке, по ссылке - с русскими субтитрами! - new.vk.com/videos-54428853?z=video-54428853_171...

Эллен ли Дедженерис - американская актриса, комедиантка и телеведущая, обладательница 11 премий «Эмми» за «Шоу Эллен Дедженерес», открытая лесбиянка и веганка. Ведущая двух церемоний вручения премии «Оскар» (2007, 2014).

Немного юмора с утра (особенно доставляет реклама!).

@темы: Сексизм, Юмор, Замечательные женщины, Видео

---

Триггеры ненависти: 7 табу, которые на тебя наложили, потому что ты женщина

[Ланори Брок]

Свободная сексуальная жизнь

Ученые давно доказали, что лишь 2−3% людей моногамны. Это не значит, что мы не способны жить в моногамных отношениях, это не значит, что мы не способны хранить верность выбранному партнеру. Это значит, что у 97% людей было больше одного полового партнера. Пора бы признать, что мы полигамный вид, да? О, нет. Общество до сих пор считает, что полигамны только мужчины. Усилиями феминисток, а затем психологов и сексологов удалось убедить общество в том, что у женщины может быть больше одного полового партнера, и это не делает ее предательницей рода человеческого, но на этом все. Ты можешь позволить себе секс только в «серьезных отношениях». Этих самых серьезных отношений у тебя не может быть много, иначе какие же они серьезные? Два-три партнера — допустимый лимит. Больше — и ты рискуешь. Правило «Мужчина — крутой жеребец, женщина — шлюха» все еще работает, когда речь идет о свободном сексуальном поведении.

Если ты старше 30 — ты, в сущности, счастливица. Ты застала времена, когда в журналах и передачах для подростков размещали социальную рекламу о важности предохранения. Ты росла в иной парадигме: тогда секс был нормальным, главное — чтобы он был защищенным. Теперь все не так. Твоим младшим подругам рекламируют целомудрие, на которое мы неспособны в силу своей природы. А вот клеймить «оступившихся» мы способны очень даже.

Гомосексуальность

В нашем обществе гомосексуальность табуирована в принципе, но ты можешь заметить, что к женщинам общество все же лояльнее. Но только на первый взгляд. Часть общества считает, что мужчина-гомосексуал — это пария, изгой. С женщинами все немного иначе. Но, если вдуматься, то гей, совершивший каминг-аут, имеет право на самоидентичность. Гей, публично заявивший о своей гомосексуальности, останется геем. А лесбиянка — нет. Лесбиянке скажут, что она «дурью мается». Лесбиянке скажут: «У тебя просто мужика хорошего не было». Гомосексуальной женщине недостаточно заявить о своей ориентации — ей еще придется доказывать, что ее действительно не интересуют мужчины. Зато мужчин она очень, очень интересует. Общество снисходительно относится к лесбиянкам не потому, что уважает чужую личную жизнь, а потому, что фантазии о лесбийском сексе возбуждают мужчин. Открытым лесбиянкам приходится бороться с навязанной им ролью «неведомой зверюшки»: общество позволяет им быть, потому что, с одной стороны, относится к ним как к людям, которые не повзрослели («перебесишься и найдешь мужика себе»), а с другой — как инструменту, подстегивающему мужское либидо.



ВИЧ+

Начнем с того, что женщине в принципе нельзя болеть. «Кому ты больная будешь нужна?» Но есть заболевание, которое стоит особняком: это ВИЧ. Ты не имеешь права этим болеть. Неважно, что ты совсем не виновата в том, что заболела. Важно, что эта болезнь превращает тебя в социальный труп сразу, хотя ты вполне можешь дожить до старости.

Минздрав уже предупредил нас, что в России начинается эпидемия ВИЧ. К 2020 году число ВИЧ-инфицированных в России может увеличиться на 250%. Вирус давно не является «меткой социального дна», ВИЧ перестал быть «болезнью наркоманов и проституток». В то же время ВИЧ-положительные люди сегодня могут жить долго и счастливо благодаря терапии. Женщины с ВИЧ могут рожать здоровых детей. Но общество не интересуется этим. Ему интереснее поставить клеймо: проститутка или наркоманка. При этом около 30% зараженных людей не знают о том, что живут с ВИЧ, не принимают лекарства, подавляющие активность вируса, и при этом живут половой жизнью. Ты можешь заразиться от первого и единственного полового партнера, если используешь безбарьерные средства контрацепции. С точки зрения медицины — это больше не приговор. С точки зрения общества — все еще позорное клеймо. При этом ВИЧ-положительного мужчину, скорее всего, заподозрят в гомосексуальности, но если окажется, что это не так, ему посочувствуют. «Какая-то мерзавка его этим „наградила“, беднягу». Мужчина ни в чем не виноват, он же мужчина, презервативы не для него. Виновата ВИЧ+ женщина.

Аборт

Понятно, что аборт в принципе способна сделать только женщина, потому что мужчины не беременеют. Но общество почему-то постоянно забывает о том, что зачатие — это результат действий двух людей. Ответственность при этом возлагается только на женщину. Притом, что до сих пор не существует ни одного средства контрацепции со 100% надежностью, в нежелательной беременности всегда виновата женщина. И при этом общество пытается взрастить в ней чувство вины за аборт. Эмбрион называют человеком, аборт — убийством. При этом никого и никогда не интересует, как произошло зачатие. Беременность в результате изнасилования? Подумаешь! Рожай, будешь счастлива! При этом, естественно, растить и воспитывать ребенка обязана только мать. Ответственность с отца снимается полностью. Зато теперь общество решило, что отец ребенка вправе распоряжаться твоими репродуктивными органами. То есть запретить тебе аборт. Напомним, что 70% разведенных российских мужчин не выплачивают алименты своим детям и никак не участвуют в их воспитании. Мило, правда?

Бездетность

Общество решило, что твое предназначение — рожать детей. Если ты чайлдфри — тебя осудят. Назовут «недоразвитой эгоисткой» и «пустоцветом». Но если ты чайлдфри, тебе еще повезло, на самом деле. Тебе всего лишь придется противостоять постоянному давлению. А вот если ты хочешь, но не можешь иметь детей, общество тебя буквально растопчет. Никого не интересует, что тебе больно слышать вопрос «Когда уже родишь?» — тебя все будут об этом спрашивать. Если ты решишься на процедуру ЭКО, тебя заклюют другие матери: ишь, против природы пошла! Ребенок-то у тебя теперь «не такой»! Что именно вкладывается в эти слова — неясно, но чувство вины тебе непременно навяжут. А если ты вдруг решишь удочерить или усыновить ребенка — не рассчитывай на поддержку. Тебе расскажут про «плохие гены» и про то, как выросшее чадушко непременно зарубит тебя топором. Но это потом. Сначала ты не сможешь его полюбить, потому что он «чужой». Патовая ситуация: нет детей — плохо. Есть дети, но появились они альтернативным способом — тоже плохо.

Сопротивление насилию

Большинство жертв насилия никогда не обращаются в правоохранительные органы и, более того, стремятся скрыть произошедшее от близких людей. Потому что женщина в нашем обществе твердо знает: изнасилование — это несмываемый позор. Зачастую жертва даже не понимает, что ни в чем не виновата, потому что общество заранее ее обвинило."Сама дура виновата". Ты не можешь свободно передвигаться — это дает насильнику индульгенцию: зачем ты ходила одна по ночному парку? Ты не можешь употреблять алкоголь, это опять повод безнаказанно тебя изнасиловать: если ты выпила, это означает, что ты согласна на секс, в том числе и групповой. Просто по умолчанию. Ты не имеешь права откровенно одеваться, ты не имеешь права танцевать, ты не имеешь права совершать никаких действий, которые можно расценить как сексуальный призыв. Ты не можешь посещать ночные клубы и вечеринки. Если у тебя есть мужчина, ты не имеешь права появляться в обществе без него. Общество позволяет тебе все это делать только с одним условием: если тебя изнасилуют — не смей заявлять об этом. Ты знала, что тебе нельзя всего этого делать, а раз сделала — сама виновата.

Феминизм

И, наконец, самое главное: ты не можешь защищать себя, ты не можешь искать поддержки у других женщин. Ты не можешь быть феминисткой. Общество старательно поддерживает ложный образ феминистки: некрасивая и толстая мужененавистница, обреченная на одиночество. Общество лжет тебе, доказывая, что мужчины и женщины давно равны. Общество использует слово «феминистка» как ругательство — и ты к этому привыкаешь и начинаешь это поддерживать. Много раз в комментариях к нашим статьям писали «Автор — феминистка какая-то», вкладывая в это слово уничижительный смысл. Догадываешься, почему это так?

Современное общество пытается столкнуть тебя обратно в патриархат. Оно рассказывает тебе о «ведической женственности», которая подразумевает подчинение мужу. При этом число жертв домашнего насилия с каждым годом все увеличивается, и эти жертвы не находят ни помощи, ни поддержки. Общество шутит про «сильную и независимую женщину с 40 кошками», подразумевая, что ты останешься одна, если будешь сильной. Перечитай то, что написано выше: 70% разведенных мужчин не поддерживают своих детей, и при этом большинство разведенных женщин — матери. Которые обязаны быть сильными, иначе их детям нечего будет есть. Честной карьерной конкуренции между мужчинами и женщинами по‑прежнему нет. В преступлениях сексуального характера по‑прежнему винят жертву.

Но давай посмотрим на это с другой стороны: если ты не будешь феминисткой, ты наверняка получишь какие-то плюшки. Мужчины должны что-то дать тебе за то, что ты им подчинишься, не правда ли? Сюрприз! Неправда. Ты ничего не получишь. Все то, что ты ценишь — трепетное отношение, галантность, желание защищать тебя и ценить, любовь, нежность, заботу о твоих детях и прочее, и прочее — ты никогда не получишь от мужчин вообще. Ты можешь получить их только от одного мужчины — того, с которым свяжешь жизнь И, поверь, мужчина, который готов тебе все это дать, никогда не посягнет на свободу твоей личности. Все остальные ничего тебе не дадут, как не давали никогда — ни сейчас, ни во времена патриархата. То есть ты ничего не потеряешь. А вот приобрести можешь многое.

Подумай об этом в тот момент, когда соберешься поддержать тезис «феминистки все страшные дуры». Действительно ли ты хочешь произнести вслух фразу «Мне нечего делать со своей свободой, заберите ее обратно!».

vk.com/fem_school?w=wall-27506840_132691%2Fall

@темы: Дискриминация, Мизогиния

---

«Ведическая» женственность и треугольник Карпмана

[Томас]

Я продолжаю писать про созависимость и треугольник Карпмана, в частности – про роль Спасателя. Предлагаю рассмотреть, как живут в этом треугольнике и спасают своих близких те, кто следует учению о «ведической» женственности.

Напомню, что созависимость – это эмоциональная зависимость от другого человека/людей (наподобие зависимости от алкоголя или наркотиков), а Спасатель – одна из возможных ролей созависимого человека, наряду с ролями Обидчика и Жертвы, в ролевой игре под названием «треугольник Карпмана» (подробности в этой статье). Спасательство заключается во вкладывании своих сил в развитие и/или решение проблем другого человека в ущерб собственным потребностям и интересам. Со стороны это обычно выглядит очень благородно – как забота и помощь, но на самом деле является способом контролировать другого человека для того, чтобы самому чувствовать себя хорошо.

За основу этой работы я взяла статью «Три лица жертвы» психолога Линн Форест, специализацией которой как раз являются созависимость и треугольник Карпмана, и стала сравнивать то, о чем пишет она, с тем, что мне известно о «ведической» женственности (далее – ВЖ).

Линн Форест:

«Спасатели видят себя в качестве «помощников» и «воспитателей». Им нужно кого-то спасать для того, чтобы чувствовать себя важными и нужными»

По ВЖ женское счастье заключается исключительно в бытии женой и мамой (вспомним знаменитое Торсуновское «Женщина должна жить в семье. Это ее долг»)

Внутри семьи ВЖ представляет женщину: 1) как помощницу мужчины в его делах, напрямую – как оказывающую помощь в его работе, и косвенно – как создающую комфортные условия для его отдыха после работы; 2) как воспитательницу мужчины, поскольку по ВЖ она способна своей любовью воспитывать и направлять его в нужную для себя сторону. Также, по ВЖ, женщина от природы более совершенна, чиста и находится ближе к Богу, чем мужчина, и способна подтягивать мужчину до своего уровня через благостное общение, а значит выполняет роль воспитателя. В то же время лекторы ВЖ утверждают, что в семье мужчина – лидер во всем, в том числе и в духовном развитии, и именно за ним должна следовать женщина, чтобы духовно развиваться. Я вижу здесь противоречие, а Вы?

Когда смысл жизни одного взрослого человека заключается в воспитании другого взрослого, и вместо того, чтобы помогать себе в самореализации во всех сферах, он помогает в этом другому, то это соответствует поведению Спасателя. Именно такую модель отношений ВЖ предлагает женщинам.

Линн Форест:

«У Спасателя есть бессознательное убеждение, что его потребности не важны, что его всего ценят за то, что он может сделать для других. И эта идея требует того, чтобы в его жизни всегда был кто-то, кого он сможет спасать»

Показательно говорит на эту тему гуру ВЖ Ольга Валяева:

«Женская жизнь становится счастливой, когда женщина живет для кого-то. Не ради выгоды, а из внутреннего изобилия любви, бескорыстно. Для других. Для мужа, для детей, для мира» (источник)
«Одна из составляющих женственности – стремление всех кормить, в том числе собой и своей энергией» (источник)
«Девочки <…> сотканы из служения. И с самого рождения стараются служить, помогать абсолютно бескорыстно. Именно в служении — предназначение женщины» (источник)

Тех, кто кроме «служения» ставит себе иные цели, Ольга Валяева называет «пустоцветами» и лишает статуса женщины:
«Не верю в женственность тех, рядом с кем нет мужчины долгое время – не бывает прекрасный цветок никому не нужным. Не верю в женственность, которая только для себя, когда намеренно нет у нее продолжения в виде детишек»
(источник)

Таким образом, ВЖ транслирует идею, что сама по себе женщина – никто. Если мужчина в любом случае – человек и мужчина, то женщина по ВЖ определяется теми отношениями, в которых состоит, а вне отношений ее нет (вернее есть, но она уже не женщина, а что-то бесполое или мужчина). И если мужчина вправе жить для себя и не «соткан из служения», то женщина, по версии ВЖ, должна оправдывать свое существование тем, чтобы жить для кого-то другого и быть полезной — мужу, детям, миру. Она должна «служить» им и «кормить собой», что в сумме с тем, что живет она не для себя, равнозначно созависимому спасательству.

Линн Форест:

«Те, кто начинает путешествие по треугольнику из роли Жертвы, считают, что они не могут заботиться о себе. Они смотрят на Спасателя снизу вверх и говорят: «Ты единственный, кто может мне помочь». Это то, что жаждет услышать любой Спасатель»

ВЖ утверждает, что женщина не способна позаботиться о себе и самостоятельно удовлетворить свои потребности (а даже если и способна, то счастья ей это не принесет) Т.е. женщина является не только Спасателем (как мы увидели выше), но и Жертвой, заботу о которой кто-то должен взять на себя. Кто бы это мог быть? Конечно же мужчина. Теперь уже он выступает в роли Спасателя, и они с женщиной играют в игру: «Я – маленькая и беспомощная, спаси меня!» — «Я – большой и сильный, я спасу тебя!»

Стоит отметить, что по ВЖ роль Спасателя отведена женщинам и мужчинам в разных областях: женщина спасает мужчину внутри семьи, в эмоциональной и духовной сфере (все виды отношений, направление мужа к «свету»), а мужчина женщину – вне семьи, в сфере интеллекта и материального мира (принятие важных решений, финансовое обеспечение и пр.)

Линн Форест:

«Спасатели испытывают большое удовлетворение, они, как правило, гордятся собой и получают социальное признание, даже вознаграждение, поскольку их поступки можно рассматривать, как бескорыстные. Они верят в свою доброту и видят себя в качестве героев»

ВЖ уверяет, что женщина с помощью бытовой магии в виде варки супа или мытья пола «с любовью» способна позитивно влиять на окружающих ее людей и мир в целом. Такое наделение быта сакральным подтекстом очень привлекательно, учитывая, что кроме быта активность женщине по ВЖ не особо дозволена (есть еще творчество для души, но это только когда все супы сварены, все полы намыты, а муж и дети под завязку наполнены энергией любви). Это позволяет женщине проникнуться величием собственной миссии по спасению близких и всего человечества, осуществляемой через рутинные действия и обслуживание других. Чего бы «ведическая» женщина ни делала в этих областях, она гордится собой, и получает одобрение семьи, гуру и других женщин, которые разделяют идеологию ВЖ. Нимб святой сияет над «ведической» женщиной, и этот бонус, получаемый от ВЖ, сильно влияет на восприятие женщины самой себя.

Линн Форест:

«Самый большой страх Спасателя — что они в конечном итоге останутся в одиночестве. Они считают, что их ценность возрастает от того, как много они делают для других. Спасатели бессознательно поощряют зависимость, потому что они верят: «Если я вам нужен, вы не оставите меня». Они пытаются стать незаменимыми для того, чтобы избежать одиночества»

Одиночество в ВЖ приравнивается к однозначному отсутствию счастья, приписывается «эмансипированной» женщине, и является главной страшилкой для «ведических» женщин. Выход из одиночества ВЖ видит в нужности и незаменимости женщины: она должна так «дать» мужчине, чтобы сделать его зависимым от себя, а себя – необходимой для него. Поэтому «ведическая» женщина делает для мужчины что-то в таких сферах и в таких объемах, так наполняет его «энергией»/любовью, чтобы мужчина уже не мог бы без нее обойтись, и тем самым был бы к ней привязан, ведь отлучение мужчины от источника «энергии» грозит ему всякими несчастьями. И здесь женщина выступает в роли Спасателя, а мужчина – в роли Жертвы. Похоже, что в ВЖ не верят, что мужчина может быть с женщиной просто так – по любви, по собственному выбору, потому что так интереснее жить, а не по принуждению и необходимости.

Линн Форест:

«Чем больше они спасают, тем меньше ответственности берет на себя тот, о ком они заботятся. Чем меньше ответственности берут на себя их подопечные, тем больше они их спасают, и это нисходящая спираль, которая часто заканчивается катастрофой»

Я отмечала выше про разделение, существующее в ВЖ – женщина отвечает за то, что происходит внутри семьи, а мужчина – за выживание семьи во внешнем мире (вместо адекватного разделения «50 на 50» или по личным (не связанным с полом) склонностям и интересам). Область, в которой все считают ответственным кого-то одного, хотя участвуют в ней оба – это и есть то место, где один спасает другого, а значит делает его Жертвой. Гуру ВЖ уверяют, что чем лучше женщина делает свою «женскую» работу, тем лучше мужчина станет делать свою «мужскую» работу. В реальности между этими вещами нет прямой зависимости, иначе не было бы множества комментариев на форумах по ВЖ о том, что «я вот все делаю, как Веды учат, а мужчина не меняется». Но можно точно сказать, какая зависимость есть: чем больше в какой-то области один спасает другого, тем меньше в этой области другой берет на себя ответственность, а значит становится более беспомощным. Другими словами, чем больше женщина в одно лицо обслуживает мужчину в плане быта, тем меньше он способен сделать что-то для себя сам – найти и погладить рубашку или самостоятельно поесть «Подлинный помощник действует без надежды на взаимность. Он делает, чтобы побудить взять на себя ответственность, а не поощрять иждивенчество. Он считает, что каждый человек имеет право на ошибки и учится через иногда жесткие последствия. Они верят, что у другого есть силы на то, чтобы увидеть себя впоследствии без них, Спасателей», и чем больше мужчина единолично обеспечивает семью и решает проблемы «большого мира», тем более беспомощна в этих вопросах женщина.

Линн Форест:
«Подлинный помощник действует без надежды на взаимность. Он делает, чтобы побудить взять на себя ответственность, а не поощрять иждивенчество. Он считает, что каждый человек имеет право на ошибки и учится через иногда жесткие последствия. Они верят, что у другого есть силы на то, чтобы увидеть себя впоследствии без них, Спасателей»

В приведенной цитате Линн Форест говорит о том, что отличает подлинных помощников от Спасателей. Я не могу отнести ее слова к роли женщины или мужчины в ВЖ, которая поощряет зависимость и иждивение. Идеология ВЖ создает «половинчатых» людей, каждый из которых способен на что-то только в одной области (семья/вне семьи), а значит зависим в своем выживании от партнера и находится на его иждивении (женщина – на финансовом иждивении мужчины, а мужчина – на эмоциональном/бытовом иждивении женщины).

Учит ВЖ тому, что женщина имеет силы и право жить полной жизнью вне зависимости от того, есть ли у нее отношения с мужчиной? Нет. На первый взгляд кажется, что по ВЖ аналогичная ситуация и у мужчины, что без «женской энергии» он не справится. Но на самом деле это не так. ВЖ — патриархально-ориентированная идеология, и в любом случае видит мужчину полноценным членом общества – и с женщиной, и без нее.

Линн Форест:

«Спасатели не берут на себя ответственность за собственные потребности. Вместо этого, они делают это для других в попытке получить подтверждение или почувствовать себя нужным, или в качестве способа обеспечения зависимости <…> Это означает, что только так они считают себя вправе сближаться с другими, и их потребности удовлетворяются через заднюю дверь»

Олег Торсунов, яркий представитель ВЖ, утверждает, что все, чего женщине может хотеться в этой жизни, она должна получить через мужчину и отношения:

«Все это она должна получить как награду за свое отношение к людям, а не как результат собственных достижений»

Не соглашусь с Торсуновым. Отношения в паре и другой человек могут удовлетворить только те потребности, которые находятся в области отношений. Но личные потребности другой удовлетворить не может, да и не должен. Как взрослый человек, каждая женщина сама отвечает за:

Свою духовность – необходимость определиться с жизненными ценностями, отношения с Высшими Силами, опору на себя и свои внутренние ресурсы;
Свою эмоциональную сферу – способность справлять со всеми эмоциями и проживать их безопасно, заботу и поддержку себя, умение принимать отказ и нелюбовь других и не разрушаться при этом;
Свой интеллект – развитие и поддержание остроты ума, способность аргументированно отстаивать свои убеждения, самореализацию;
Материальную составляющую жизни – способность финансово обеспечить себя и тех, кто от нее зависит, умение справляться со сложностями как внутри семьи, так и вне ее, следование своим интересам и пр. (подробнее о том, за что мы отвечаем, а за что нет — в этой и в этой статьях).
Пытаться удовлетворить все эти потребности через другого человека – это:

Лишнее усложнение — идти к своей цели не честным прямым путем, а через заднее место при помощи манипуляций;
Чистой воды инфантилизм, созависимость и позиция Жертвы – считать, что кто-то другой должен сделать для меня то, что я должна сделать для себя сама;
Абсолютно бессмысленно, поскольку потребности, за которые отвечаем мы сами, удовлетворить можем тоже только мы — собственными усилиями, достижениями и ответственностью. Усилия и достижения другого человека удовлетворяют лишь его потребности, но никак не наши. Если мы голодны, то не сможем насытиться от вида близкого человека, который ест. Нам самим придется принять пищу, чтобы перестать быть голодными. Аналогично и с самореализацией в работе, финансовой независимостью, стремлением познать мир и т.д. – если это делают муж и/или дети женщины, абсурдно считать, что, помогая им в этом или наблюдая за ними, женщина удовлетворяет свои потребности в самореализации или познании мира.
Линн Форест:

«Вина и стыд являются движущей силой для сохранения Треугольника. Чувство вины часто используется Жертвой в попытке манипулировать своим Спасителем: “Если вы не сделаете этого, то кто же?”»

Чувство вины – очень распространенное явление у «ведических» женщин. Идет оно в комплекте с той огромной властью и ответственностью, которой ВЖ наделяет женщину, ведь она «несет полную ответственность за успех семейной жизни и, если женщина берет на себя эту ответственность, то мужчина уже не может ничего изменить или помешать» (источник)

Женщина обвиняет себя сама, когда что-то в ее жизни идет не по заветам ВЖ (а что-то обязательно будет идти не по заветам, ведь это реальная жизнь, а не идеальная картинка, которую описывает ВЖ). Женщину обвиняет мужчина, ведь он уже успел узнать от доктора Торсунова или других лекторов ВЖ, что именно его супруга отвечает за все в доме – от быта до настроения членов семьи и их отношений. Женщину обвиняют другие женщины во главе с «ведическими» гуринями – достаточно почитать форумы и группы в соцсетях по теме. Достаточно кому-то заикнуться о том, что у нее что-то не получается, как на нее налетают сестры по ведичеству с посылом «самадуравиновата»: «мало старалась», «нет любви в сердце», «нужно больше смирения» или «слишком старалась», «не нужно так фанатично следовать», «поняла все буквально, а там метафора», и пр. Что бы ни случилось – виновата всегда женщина.

Идеология ВЖ держится именно на чувстве вины женщины. Обратите внимание, как звучат лекции и написаны статьи. Сначала женщине объясняют, как у нее и в ее семье все плохо, и дают понять, что виновата в этом женщина сама, из-за того, что не женственна (либо женщина еще до знакомства с ВЖ уже чувствует себя виноватой – в силу созависимости, отношения окружающих и т.п.). И тут ей дают шанс исправиться, снять с себя груз вины, и спасти не только себя, но и близких. Всего-то надо начать жить как женственная женщина, и гуру ВЖ готовы научить этому. Но учеба заранее обречена, поскольку знание ВЖ полно противоречий, заданий, невозможных для выполнения без подавления себя, и внушения женщине чувства неполноценности. Женщина старается, у нее что-то не получается, она опять чувствует вину, начинает стараться с двойным усердием, снова провал и вина, усердие утраивается и т.д. Так она попадает в замкнутый круг вины и стыда. Так что эти чувства являются движущей силой не только для сохранения треугольника Карпмана, но и движущей силой идеологии ВЖ.

Тут хочется привести слова Тины Волконской, одной из участниц группы по развенчиванию мифов о «ведической» женственности — «Жеженственность»:


«Ведические гуру — тоже Спасатели, которым не выгодно, чтобы женщины реально становились счастливыми. А вдруг мы действительно станем счастливыми и улетим на розовое облако? И оставим их одних? Поэтому они обязательно приправляют свои лекции какой-нибудьд отравляющей, обессиливающей ложкой дегтя. С каждым новым витком, когда ты вроде как приняла и переболела какой-то их посыл, появляется что-то более суровое. Так я даже дослушалась до одной кришнаитской лекции, что родиться женщиной — это полный провал! Это очень плохая карма и наказание за грехи в прошлой жизни! Так вы уж определитесь между собой, быть женщиной — это «божественная природа» или «плохая карма»?!?»


Подытожу обнаруженные параллели между треугольником Карпмана и ВЖ:

Следуя идеологии ВЖ, и женщина, и мужчина вступают в созависимые отношения и разыгрывают ролевые игры на основании треугольника Карпмана, пребывая в разное время и в разных обстоятельствах в каждой из ролей – Спасателя, Жертвы, Обидчика;
Официальная позиция ВЖ: пропаганда и для женщины, и для мужчины одной роли – Спасателя, но в разных областях. А там, где есть Спасатель, всегда будет Жертва, которую он спасает. Внутри семьи распределение ролей следующее: женщина – Спасатель, мужчина – Жертва. Вне семьи все иначе: мужчина – Спасатель, женщина – Жертва. Мужчина спасает активно и явно, поскольку отвественность и финансы в его руках, он может открыто управлять женщиной и семьей. Женщина спасает скрыто и пассивно, направляя мужчину туда, куда ей нужно, через «служение» и манипуляции;
Неофициальная позиция ВЖ: спасательство мужчины частенько находится очень близко от роли Обидчика, потому что женщина от него зависит, в его руках реальная власть – финансы, связь с миром и выживание в нем, решение «больших» вопросов, а единоличное обладание властью развращает. В свою очередь женщина-Спасатель в своем покорном «служении» близка к роли Жертвы, потому что зависима, ее власть находится не столько в реальности, сколько в ее голове, и действует только при условии, что вторая сторона ценит отношения так же сильно, как она сама. При этом ВЖ руководствуется правилом «чем больше, тем лучше» («чем более женственна женщина, тем более мужественнен мужчина»), а понятия «мужественность» и «женственность» в контексте этого знания почти дублируют роли Обидчика (Тирана) и Жертвы. Так что не удивительно, что когда в отношениях начинаются сложности или когда кто-то обнаруживает, что «ведические» правила не срабатывают, то он начинает трудится усерднее и усиливает свой «спасательский» полюс, переходя таким образом к той роли, с которой граничит его Спасатель: мужчина усиливает власть и становится Обидчиком, а женщина «служит» и «слушается» все больше, и становится Жертвой;
Позиция, которая существует, но которую ВЖ предпочитает не видеть: у женщины это роль Обидчика, а у мужчины – роль Жертвы. Эти роли «по Ведам» непримлемы — женщина не должна быть агрессивной и злой, а мужчина — слабым и ведомым. Вновь не соглашусь с «ведической» психологией: эти качества есть в каждой и каждом из нас, от этого нельзя избавиться, но можно умеренно и сознательно использовать себе во благо. А «ведические» люди или подавляют в себе эти части (хотя они все равно проявляются, просто неконтролируемо сознанием), или не подавляют, но пытаются себя убедить, что у них этого нет. Так женщина, стремящаяся к «ведическому» идеалу, упорно не замечает, как становится Обидчиком, не уважая мужчину, а тайно переделывая и воспитывая его по своему усмотрению, т.е. относясь к нему, как к бессильной и несамостоятельной Жертве. Подавляя силу и агрессию, и не имея возможности проявить их в отношении мужчин, женщина гневается либо на себя, либо на других женщин. Например, удобными мишенями для выхода злости становятся те, кто сомневается в истинности ВЖ. Но, чтобы не разрушать благостный образ, «ведическая» женщина после осуждающего или гневного комментария в интернете обязательно поставит кучу смайликов – улыбочки, цветочки или сложенные в молитве ладошки, будто это способно изменить суть сообщения. А мужчина, следующий образу «ведического» мачо, который не может дать слабину, в одиночку обеспечивающий семью и решающий все проблемы – подавляет свою ранимую, эмоциональную часть. В итоге та проявляется в депрессии и зависимостях, дающих мужчине полное право «отдохнуть» в роли Жертвы;
Таким образом ВЖ предлагает модель отношений, основанную на зависимости и проигрывании нездоровых ролей. Это не оставляет места как для полноценного развития и проявления личности каждого, так и для подлинной близости и честности в паре.
P.S. Один из вариантов выхода из треугольника Карпмана разобран в данной статье, и, на мой взгляд, такой подход может быть хорошей альтернативой «ведической» женственности.


(с)

@темы: Психология, Домашнее насилие, Статьи

---

Роль Спасателя из треугольника Карпмана

[Томас]

Созависимость и спасательство – одни из моих любимых тем. Это реалии моей жизни, о чем я рассказываю в статьях, например в «Чем бы заняться, только бы не слушать душу?» и «Ода созависимости или как оставить мужа в покое?» Важное место эта тема занимает и в статьях, анализирующих феномен «ведической» женственности, поскольку гуру этого течения ратуют именно за созависимые отношения в паре, т.е. основанные на нужде и зависимости (эмоциональной, финансовой и пр.), а не на свободном выборе.

Недавно я прочитала книгу Мелоди Битти «Спасать или спасаться? Как избавиться от желания постоянно опекать других и начать думать о себе» и статью психолога Линн Форрест «Три лица жертвы». И мне захотелось уделить внимание хорошо знакомой мне роли Спасателя в созависимых отношениях. Здесь я дам теоретический материал по теме, и в ближайшее время выложу статью с примерами мыслей, чувств и поведения Спасателя из моей жизни и жизни других женщин.

Знания о роли Спасателя, о мотивах поведения и результатах действий – ключ к тому, чтобы осознавать и отслеживать эту роль в своей жизни. Это возможность выбирать: играть в манипулятивную игру и дальше или учиться, как здоровым способом относиться к себе и окружающим.

Разберемся с определениями.

Есть понятие «зависимости» – когда человек испытывает непреодолимую тягу к чему-либо – к алкоголю или наркотикам, к экстремальным видам спорта или постоянным изменам, к трудоголизму или фанатизму, сидению на диетах или обжорству, и пр. Такой человек не управляет своей жизнью, ей управляет зависимость. Она тормозит развитие человека и наносит ущерб другим важным сферам его жизни – отношениям, работе, финансовому положению, здоровью и т.д.

Созависимый человек – такой же зависимый. Объектом его тяги являются другие люди и ощущение контроля над их жизнью. Созависимость еще называют эмоциональной зависимостью, а иногда – зависимостью от адреналина, который можно получить, например, в нестабильных отношениях, где присутствуют хаос и борьба (с человеком или с проблемой), или в отношениях, где нет баланса между «брать» и «давать».

Для меня созависимость прежде всего – это путаница с ответственностью и границами.

В здоровом варианте человек сам несет ответственность за себя, свои мысли, чувства, поведение. Несет ответственность – значит осознает, выбирает, управляет ими и отвечает за последствия. Человек центрирован на себе, источник его сил и счастья находятся у него внутри. Он чувствует свои границы, т.е. понимает, где кончается зона его ответственности, и начинается зона ответственности другого человека. Такой человек уважительно относится к другому, и знает что он устроен точно так же, т.е. способен нести ответственность за себя сам. Несомненно, два человека влияют друг на друга при общении. Но при этом один человек отвечает только за себя и свой вклад в отношения и не отвечает за другого и вклад с его стороны.

Что же происходит при созависимости? Границы человека размыты, и он меняет свою ответственность на чужую – он не отвечает за то, за что должен отвечать (за себя), и в то же время отвечает за то, за что отвечать не должен (за другого). Он не принимает во внимание свои чувства, потребности, мечты, планы, проблемы, но очень важными для него становятся чужие чувства, мысли, планы и проблемы. Опора человека больше не находится в нем самом, она перемещается в других людей, поэтому он становится зависимым от них. Он уже не властен над собой, он отдал власть в чужие руки (даже если это руки самых близких людей, с точки зрения ответственности они все равно «чужие»).

Когда источник счастья и самооценки находится вне человека, то его самоощущение будет меняться в соответствии с поведением того человека, которого он видит своим источником счастья. «Источнику счастья» грустно – и созависимому грустно, «источник» совершил постыдный поступок – созависимый стыдится и пытается все исправить, «источник» делает доброе дело – созависимый горд и доволен. В таком случае для своего хорошего самочувствия созависимому человеку необходимо, чтобы тот, от кого он эмоционально зависит, чувствовал и вел себя согласно представлению созависимого о «хорошем» и «правильном». А как этого добиться? Самый очевидный путь — контроль и манипуляции. При этом контролировать и манипулировать можно по-разному.

Согласно модели взаимодействия, известной как треугольник Карпмана, это можно делать тремя способами. Например, активно, проявляя эмоциональную и/или физическую агрессию, нападая и силой заставляя другого выполнить свою волю (роль Обидчика). Можно пойти противоположным путем – пассивным: показать себя беспомощным, давить на жалость, быть несчастным, ожидать заботы других (роль Жертвы). И есть еще один способ, самый неоднозначный и самый востребованный у созависимых людей. Быть терпеливым и внимательным, заботливым и всепрощающим, спешащим помочь и берущим ответственность на себя (роль Спасателя). И хотя со стороны последняя роль и выглядит бескорыстно и благородно, но ее мотивы такие же, как и у остальных двух ролей, а именно – сделать так, чтобы другие поступали таким образом, как нужно мне, а не им.

Взаимодействие людей по модели треугольника Карпмана происходит следующим образом. Общение человек начинает с той роли, которая привычна для него, является частью его представления о себе, а также его личными «воротами» для входа в треугольник. По ходу действия он проходит по остальным ролям, так же, как и его партнер(ы). Приведу пример. Человек видит у близкого проблему (которая, с точки зрения здоровой ответственности, его не касается) и начинает разбираться с ней, т.е. спасать. Потом он гневается, поскольку его усилия не оценены по достоинству, и близкий не хочет следовать его советам. Так Спасатель становится Обидчиком. Подобное происходит уже не в первый раз, человеку обидно, он жалеет себя и впадает в состояние Жертвы. Через некоторое время он стыдится своего гнева и жалости к себе, хочет вновь почувствовать себя сильным, и опять надевает маску Спасателя. Или такая ситуация: пьяный муж приходит домой агрессивным Обидчиком и бьет жену. Она Жертва в этой ситуации. Наутро он просыпается с больной головой. Теперь он сам в роли Жертвы и ждет, что жена о нем позаботится, т.е. будет Спасателем. Но муж видит подбитый глаз жены, ужасается своему вчерашнему пьяному поведению, божится, что никогда так больше не поступит, и бежит за цветами жене. Так он становится Спасателем. А жена, полная гнева после пережитого вчера, кричит на мужа, что ее терпению пришел конец, и отхслестывает его принесенными цветами. Теперь жена заняла место Обидчика. Смена ролей может происходить и за несколько месяцев, и за несколько минут, в зависимости от отношений. Кроме того, ходить по треугольнику Карпмана можно и вне общения, при размышлении наедине с собой. Тогда человек может сам быть для себя и Спасателем, и Обидчиком, и Жертвой.

Мелоди Битти так описывает хождение по треугольнику, когда оно начинается с роли Спасателя:
«Мы спасаем людей от ответственности. Мы заботимся об их обязанностях вместо них самих. А потом злимся на них за то, что сделали мы. А потом чувствуем себя использованными и жалеем себя»
Суть акта спасения (или опеки) заключается в следующем – делать за других то, что они могут и должны делать для себя сами, и делать это в ущерб себе, своим интересам и потребностям. Мелоди Битти приводит примеры поведения Спасателя:
Делать то, что мы на самом деле делать не хотим;
Говорить «да», когда мы имеем в виду «нет»;
Делать что-то за кого-то, хотя этот человек способен и должен делать это самостоятельно;
Удовлетворять потребности людей без просьбы с их стороны и до того, как они дали на это согласие;
Выполнять львиную доли работы, после того как нас попросили о помощи;
Всегда давать больше, чем получать;
Приводить в порядок чувства других людей;
Думать за других людей;
Говорить за других людей;
Страдать от последствий вместо других людей;
Решать проблемы других людей за них;
Вкладывать больше интереса и деятельности в общее дело, чем другой человек;
Не просить о том, чего мы хотим, в чем нуждаемся.

Важно, что Спасатель не в состоянии переносить, когда у человека рядом с ним есть проблема или нужда. Из-за путаницы с границами и ответственностью он воспринимает эту проблему/нужду, как свою, и чувствует все неприятные чувства, которые на самом деле должен чувствовать человек с проблемой, а не он. Проблема другого – это спусковой крючок для действий Спасателя. Он ощущает дискомфорт и чувствует себя вынужденным начать спасать, чтобы избавиться от этого дискомфорта. Как говорит Мелоди Битти, «мы так и не научились говорить: «Как жаль, что у тебя такая проблема! Тебе что-нибудь от меня нужно?» Мы научились говорить: «Погоди-ка. Давай я сделаю это за тебя».

Стоит отличать спасательство от настоящей помощи. Когда мы реально помогаем, то:

1. Нас открыто просят о помощи, или мы ее открыто предлагаем и получаем четкий утвердительный ответ, что да, помощь нужна;
2. Мы помогаем, только если уже позаботились о себе и своих потребностях;
3. Порой мы можем сделать что-то важное для другого, поступившись своими интересами, поскольку очень хорошо относимся к этому человеку, и у него действительно трудное положение. НО это должен быть единичный случай! Если такое начинает повторяться с одним и тем же человеком (мы помогаем, забывая о себе), то это уже спасательство, и тогда стоит отказать в помощи и позволить другому вырасти через совершенные ошибки;
4. Мы можем свободно сказать «нет» в ответ на просьбу помочь, если это не соответствует нашим интересам, не вопрос жизни и смерти, и в случае, если это является спасательством другого, и не мучаться чувством вины по этому поводу.
Вот слова Линн Форрест на эту тему:

«Если вы привыкли играть роль Спасателя, это не означает, что вы не можете быть любящим, великодушным и добрым. Существует четкое различие между тем, чтобы быть по-настоящему полезным, и спасательством. Подлинный помощник действует без надежды на взаимность. Он делает, чтобы побудить взять на себя ответственность, а не поощрять иждивенчество. Он считает, что каждый человек имеет право на ошибки и учится через иногда жесткие последствия. Он верит, что у другого есть силы на то, чтобы увидеть себя впоследствии без них, Спасателей»

Откуда же берется созависимость вообще и роль Спасателя в частности? Этот способ восприятия мира и поведения – наша реакция на болезненные ситуации в прошлом, с которыми мы не могли справиться по-другому. Если подобные ситуации были регулярны, то созависимое поведение входит в привычку. Линн Форрест говорит о корнях спасательства в детстве:

«Спасатели, как правило, вырастают в семьях, где их потребности не признаются. Это психологический факт, что мы относимся к самим себе так, как к нам относились в детстве. Начинающий Спасатель растет в среде, где его потребности сведены на нет, и поэтому, как правило, относится к себе с той же степенью небрежности, какую он испытал, когда был ребенком. Ему не разрешено заботиться о себе и своих потребностях, поэтому он заботится о других»

Созависимые отношения, проигрывание ролей треугольника Карпмана и спасательство особенно ярко проявляются в отношениях с «трудными» партнерами (супругами, родителями, детьми, друзьями, коллегами и пр.), имеющими какую-либо зависимость (алкогольную, наркотическую, от азартных/компьютерных игр, от работы, спорта, секса, религии, и т.д.). Спасательство можно частенько наблюдать и у тех, кто связан с людьми, имеющими угрожающую жизни болезнь, инвалидность, или практикующими экстремальное и/или преступное поведение. Встречаются элементы спасательства и во внешне благополучных отношениях, просто потому, что для многих из нас такое поведение – одобряемая обществом норма, особенно у женщин (спасательство является частью образов «хорошей» жены и мамы, укоренившихся в нашей культуре).

Итак, созависимый надевает маску Спасателя, чтобы спрятать собственное неважное отношение к себе. Эта маска дает определенные преимущества:

ощущение ценности и незаменимости (Спасатель говорит об опекаемом: «Он без меня пропадет», опекаемые говорят Спасателю: «Куда мы без тебя?»);
чувство исключительности (опекаемый говорит Спасателю: «Только ты меня понимаешь!», «Никто не любил меня так, как ты»);
уважение и восхищение окружающих, статус героя и «святого» (наблюдатели говорят Спасателю: «Ах, как много Вы для него делаете!», «У Вас железные нервы», про него говорят: «Муж и пил, и бил ее, а она все равно его не бросила, вот это настоящая любовь, вот это женщина!»);
ощущение величия, ведь тот, кто опекает, очевидно сильнее/умнее/в чем-то лучше того, кого опекают.
На последний пункт хочется обратить особое внимание. Раз Спасатель считает себя лучше опекаемого, это автоматически означает, что опекаемый хуже него. Он видит его несмышленным, беспомощным, неприспособленным к самостоятельной жизни, нуждающимся в постоянной помощи и контроле. Такое отношение принижает взрослого человека, его ум и способности. Мелоди Битти объясняет:

«Порой оправданно, порой нет, но мы решаем, что другие люди просто не могут отвечать за самих себя. На самом деле все не так. Если только у человека не поврежден мозг, нет серьезной физической инвалидности, он не является младенцем, этот человек может быть ответственным за самого себя»

Чаще всего Спасатель не осознает, что плохо относится к тому, кого он опекает, искренне верит в свое хорошее отношение и то, что он реально старается ради блага другого. Но в реальности другой получает не благо, а вред. Мелоди Битти говорит, что «опека выглядит гораздо более дружественным актом, чем является на самом деле». Поскольку Спасатель делает что-то не для другого, а за него, то его подопечный лишается опыта проживания болезненных чувств, мук выбора, разрешения трудностей и столкновения с последствиями своих поступков. Так Спасатель препятствует росту и зрелости другого человека, ведь в большинстве случаев развитие идет через осознавание того, что сделано неверно, столкновение с болью, преодоление сложностей.

Печально, что Спасатель вредит не только другому, но и себе. Зайдя в треугольник Карпмана со своей привычной спасательской позиции, он неизбежно через некоторое время окажется в углу Жертвы, со всеми сопутствующими чувствами – обидой, бессилием, покинутостью, стыдом, безысходностью. Да, собственно, Спасатель и является жертвой, поскольку он не властен над своей жизнью и не в состоянии позаботиться о себе. Передаю слово Мелоди Битти:

«Многие опекуны – люди загнанные и перегруженные обязанностями; ни одно их занятие не доставляет им наслаждения. Опекуны выглядят очень ответственными, но это не так. Мы не берем на себя ответственность за нашу высшую обязанность – быть ответственными за самих себя.
Мы упорно отдаем больше, чем получаем, а потом чувствуем себя использованными и заброшенными. Мы недоумеваем, почему, коль скоро мы предвосхищаем все потребности других, никто не обращает внимания на наши потребности. Мы можем впасть в серьезную депрессию в результате того, что наши потребности не удовлетворяются.
Хороший опекун чувствует себя в наибольшей безопасности только в роли дающего. Мы ощущаем вину и дискомфорт, когда кто-то что-то дает нам, или когда мы делаем что-то, чтобы удовлетворить собственные потребности. Иногда созависимые настолько застревают в роли опекунов, что впадают в ужас и чувствуют себя отвергнутыми, когда не могут опекать или спасать кого-то – когда человек отказывается быть объектом их «помощи».

Хочу обратить внимание на важное противоречие, скрытое в мотивах Спасателя. Он одновременно хочет прекратить спасать и самому стать «спасенным» кем-то, и в то же время смертельно боится перестать опекать, и создает все возможные условия, чтобы без его помощи нельзя было обойтись. Рассмотрим этот парадокс поподробнее.

С одной стороны, Спасатель заботится о других в тайной надежде, что когда-то его помощи станет достаточно, и тогда он перестанет помогать и удовлетворять чужие потребности. Его отблагодарят за все, что он сделал, и наконец-то другие будут заботиться о нем и удовлетворять его потребности. Но это пустые ожидания, поскольку те, кого опекает Спасатель, разучиваются (или так и не начинают) заботиться о себе. Тем более они не способны позаботиться о нуждах Спасателя. Процитирую Линн Форрест:

«Чем больше они спасают, тем меньше ответственности берет на себя тот, о ком они заботятся. Чем меньше ответственности берут на себя их подопечные, тем больше они их спасают, и это нисходящая спираль, которая часто заканчивается катастрофой»

С другой стороны, поскольку Спасателя отличает очень низкая самооценка, он верит, что достоин любви (а в некоторых случаях и жизни) только в том случае, если нужен другим. А нужен он тогда, когда кого-то опекает. С этой точки зрения Спасатель не заинтересован в решении проблем своего подопечного, поскольку тогда Спасателю будет нечего делать и подопечный перестанет в нем нуждаться. По мнению Спасателя, если нет нужды, то нет и отношений. А это самое страшное для него – остаться одному. Почему так, рассказывает Мелоди Битти:

«Опека обеспечивает нас временным притоком самоценности и силы, хотя эти чувства преходящи и искусственны. Так же как выпивка помогает алкоголику временно почувствовать себя лучше, акт спасения отвлекает нас от боли, которую мы испытываем, глядя на самих себя. <…> Мы плохо относимся к самим себе, поэтому чувствуем себя обязанными совершить какой-то конкретный поступок, чтобы доказать, насколько мы хорошие»

Описанное выше – для кого-то окажется плохой новостью. Но есть и хорошая! Спасатель – всего лишь роль, маска. Это не мы настоящие. И мы в состоянии остановить этот бесконечный «бег белки в колесе» спасения окружающих нас людей и начать заботиться о себе. Да, это требует времени и сил. Многие из нас годами усваивали свою созависимую роль. Чтобы сделать привычкой здоровое поведение, тоже потребуется множество повторений и действий, кажущихся по началу слишком рискованными. Но оно того стоит!

Я не буду здесь подробно останавливаться на шагах, которые необходимо пройти Спасателю на пути к психологическому здоровью, поскольку это огромная тема. Для тех, кому важно разобраться с этим в своей жизни, я бы посоветовала:

чтение и выполнение заданий из книги «Спасать или спасаться?» Мелоди Битти, «Выбираем любовь. Как победить созависимость» Роберта Хемфельта, Пола Майера и Фрэнка Минирта, также из других книг, освещающих данную область психологии;
посещение групп 12-ти шаговой программы для созависимых — «CoDa», «Взрослые дети алкоголиков» и др.;
психотерапию – индивидуальную и/или групповую.
А завершить я хочу вдохновляющими словами Мелоди Битти:

«Я верю, Бог хочет, чтобы мы помогали людям и делили с ними свое время, талант и деньги. Но я также верю, что Он хочет, чтобы мы делали это с позиции высокой самоценности. Я полагаю, что доброе дело не будет добрым, если мы плохо относимся к себе, к тому, что делаем, и к человеку, ради которого это делаем. Я думаю, что Бог присутствует в каждом из нас и говорит с каждым из нас. Если мы не можем в полной мере хорошо относится к тому, что делаем, нам не следует этого делать – каким бы благим деянием это ни казалось. Нам также не следует делать за других то, что они могут и должны делать самостоятельно. Другие люди не беспомощны. Как и мы»

(с)

@темы: Психология, Домашнее насилие