"Разрешите предствиться" (эссе Урсулы ле Гуин)

[themiskyra]

Урсула К. ле Гуин - американская писательница, лауреат престижных наград в области фантастики и фентези. В своих книгах она очень часто касается тем пола и расы и бросает вызов укоренившемуся представлению о герое как о белом мужчине. Так, например, в «Волшебнике Земноморья», ле Гуин уходит от описания внешности главного героя в начале повествования и только во намного позже в тексте прокрадываются намеки на то, что он далеко не светлокожий. В книге "Левая рука тьмы" описывается инопланетное общество, жители которого обладают двойным набором половых органов и "приобретают пол" только во время брачного периода, в зависимости от того, какой пол принимает их парнер. В обычной жизни они бесполы, а в период размножения приобретают всегда разный пол. Так один и тот же человек может приходится некоторым своим детям отцом, а другим - матерью. Кроме того, пол рассказчика, который прилетел на эту планету извне и принадлежит только к одному из полов, открывается только ближе к концу книги (во всяком случае в английском оригинале). До этого читатель волен представлять себе в роли рассказчика как женщину, так и мужчину.

Творчество Урсулы ле Гуин позволяет читателю задуматься о разнообразии представлений о мире. Ее книги демонстрируют самые различные устройства общества, формы жизни и структуры мышления и тем самым прививают толерантность. Однако ее стиль не похож ни на строгие нравоучения, ни на материнские призывы "быть добрее". Стиль ле Гуин - острый, горький, иногда саркастический, одновременно простой и богатый. Её книгам, равно как и её героям, невозможно дать одну единственную интерпретацию.

Я наткнулась на очень клевое эссе, в котором ле Гуин со свойственной ей самоиронией пишет о том, что именно не так в иерархии полов.
И, так как не нашла перевода на русский, решила перевести сама. Оригинал тут.

Итак, вот эссе.

Разрешите представиться

Я мужчина. Вы наверняка подумали, что я села в лужу, перепутала свой собственный пол или что я пытаюсь ввести вас в заблуждение, ведь мое имя заканчивается на букву "а", у меня есть три лифчика и пять беременностей за плечами, ну а также в силу других подобных фактов обо мне, маленьких подробностей моей жизни, с которыми вы наверняка знакомы. Но подробности не имеют никакого значения. Если политики и могут нас чему-то научить, так это тому, что подробности не имеют никакого значения.. Я мужчина, и я хочу, чтобы вы поверили в мои слова и приняли это за факт так же как это делаля я на протяжении многих лет.

Дело в том, что, когда я росла среди Мидийско-Персидских войн и когда я поступила в колледж сразу после Столетней войны, а потом когда я воспитывала своих детей параллельно с Корейской Холодной и Вьетнамской войной, в те времена женщин просто не было. Женщин изобрели совсем недавно. Дату моего рождения и дату изобретенеия женщин разделяют десятилетия. То есть, конечно, если вы настаиваете на педантической точности, то женщин безуспешно пытались изобрести неоднократно и в самых разных местностях, но изобретатели просто не знали, как продать этот новый продукт. Технологии дистрибьюции были тогда в зачаточной стадии, а об исследовании рынков не приходилось даже говорить, поэтому, понятное дело, их концепция был обречена на провал. Любое изобретение, даже если за ним стоит гений, нуждается в своем рынке, и концепция женщины искала свой рынок очень и очень долго. Модели вроде Остин и Бронте были слишком сложными, Суфражистка вызывала только насмешки, а Вульф слишком сильно опередила свою эпоху.

Так что когда я родилась, в мире были только мужчины. Люди были мужчинами. У всех было одно местоимение - мужское местоимение; так что я тоже "он". Я - это "он" в предложениях вроде "Если кому-нибудь из вас станет плохо, то он должен использовать головной убор для рвотных масс." или "Писатель - он такой, всегда знает свою выгоду." Это я, я - писатель, я - это он. Я мужчина.

Нет, я не мужчина первого сорта. Я не боюсь признать, что скорее всего я - мужчина второго сорта или имитация мужчины, самозванец. И хотя я мужского пола, то сравнить меня с настоящим мужчиной можно только если допустить, что подогретую в микроволновке рыбную палочку можно сравнить с целым поджареным на грилле кролевским лососем. Ну, подумайте сами, разве я могу оплодотворять? Или быть членом Джентльменского клуба? Могла ли я быть главой Дженерал Моторс? В теории - да, но на одной теории далеко не уедешь. Во всяком случае до верхушки такой компании, как Дженерал Моторс, точно нет. И в тот день, когда выпускница Колледжа Рэдклифф станет президентом Гарвардского Университета, разбудите меня и расскажите мне об этом, сделайте милость! И еще я не могу написать своё имя мочой на снегу. Я не могу застрелить свою жену, детей и соседей, а потом пустить себе пулю в лоб. А, и еще по правде, я даже водить машину не умею. Я так и не получила права. Струсила. Я езжу на автобусе. Это ужасно. Признаюсь, я ужасная имитация мужчины или замена мужчины, и в этом легко убедиться: стоит только увидеть меня в модных костюмах в стиле милитари с карманами для патронов, как те, что печатаются в каталогах Вanana Republic, я выгляжу как курица в наволочке. У меня неправильная форма тела. Люди должны быть стройными, не так ли? Ведь слишком тощих не бывает, так говорят все, особенно анорексики. Люди должны быть стройными и подтянутыми, потому что мужчины в общей массе стройные и подтянутые, ну во всяком случае большинство мужчин выглядят так в начале, а некоторые даже остаются такими. А мужчины - это и есть люди, люди - это мужчины, это я уже доказала, так что люди, настоящие люди, люди правильного покроя, - стройные. Но у меня хреново получается быть людьми, потому что я совсем не стройная, скорее приземистая и пухлая, а в некоторых местах даже действительно жирная. Я нестройная. А, и еще люди должны быть жесткими. Жесткость - это хорошо. Но я никогда не была жесткой, а наоборот довольно мягкая и даже довольно нежная. Как хороший стейк. Или как королевский лосось, который, кстати, не постный и жесткий, а наоборот - жирный и нежный. Но с другой стороны, лосось - это не люди, во всяком случае, нам говорят, что это не люди в последнее время. Нам говорят, что есть только один вид людей, и это мужчины. И я думаю, очень важно, чтобы мы все в это верили. Для мужчин это бесспорно очень важно.

Мне кажется, что всё сводится к тому, что я просто недостаточно мужественна. Вот Эрнест Хеммингвей - он был мужественным. Его борода, его ружья, его жены и его короткие предложения. Я стараюсь. У меня, например, есть маленький зародыш бородки на подбородке, который пытается вырасти, по девять-десять волосков за раз, иногда даже больше; но что же я делаю с этими волосками? Я выщипываю их. Стал бы мужчина выщипывать свою бороду? Мужчины никогда ничего не выщипывают. Мужчины бреют. Во всяком случае белые мужчины, а у меня еще меньше шансов выбрать свой цвет кожи, чем выбрать, хочу ли я быть мужчиной или нет. Так что я остаюсь белой вне зависимости от того, хочу ли я быть белой или нет. Но получается, что я делаю все возможное при данных обстоятельствах, чтобы не быть мужчиной. Я не бреюсь, а выщипываю. Но с другой стороны, какая разница, ведь у меня все равно нет настоящей бороды, а из этих волосков все равно ничего путного не выйдет. И у меня нет ружья, у меня нет даже одной жены, и м и предложения имеют тенденцию тянуться и тянуться и обрастать всевозможным синтаксом. Эрнест предпочел бы смерть синтаксу. И точкам с запятой. Я часто ставлю непродуманные точки с запятой; только что вы увидели одну из них; это была точка с запятой после словосочетания "точки с запятой", и еще одна после "них".

А, и еще кое-что. Эрнест Хеммингвей скорее бы пристрелился, чем состарился. Он так и сделал. Пристрелился. Короткое предложение*. Что угодно, только не длинное предложение, предложение жизни. Смертельные предложения короткие и очень, очень мужественные. Жизненные предложения наоборот. Они все тянутся и тянутся, обрастают синтаксом и полчиненными предложениями и сбивающими с толку отсылками и старением. И вот мы наконец подошли к главному доказательству того, что вместо того, чтобы просто быть мужчиной, я устроила полный бардак: я совсем не молодая. Я начала стареть примерно в то же самое время, когда началось изобретение женщины. И я просто продолжила стареть. Я не остановилась на полпути. Я позволила себе постареть, и я не сделала решительного ничего, чтобы остановить процесс, ни с помощью ружья, ни другими средствами.

Я хочу сказать, что будь у меня хоть толика самоуважения, я бы подтянула себе лицо, ну или прибегла к липосакции, не так ли? Хотя слово "липосакция"** вызывает у меня ассоциации с тем, что люди делают по телевидению, особенно если они молодые или хотя бы не очень старые, точно не пожилые и один из них обязательно мужчина, а другой - женщина, ни в каких других сочетаниях. Так вот, эти люди, мужчина и женщина, молодые, ну или не очень старые, обхватывают друг друга руками и начинают елозить ладонями по телу партнера и потом прибегают к липосакции. Предполагается, что зритель должен следить за всеми их телодвижениями. Они шевелят головами и сплющивают нос и губы с носом и губами партнера, и открывают свой рот по-всякому, и предполагается, что зритель должен возбуждаться при виде всего этого. Лично я чувствую только то, что я вижу, что два человека прибегли к липосакции, а что если женщин изобрели именно для этого? Ну уж нет.

Кстати говоря, я считаю, что секс как зрелищный вид спорта гораздо скучнее других зрелищных видов спорта. Другими словами, если бы мне пришлось выбрать вид спорта, за которым я могла бы только наблюдать, но не могла бы участвовать, то я бы выбрала конкур. Лошадки очень симпатичные. Люди, которые скачут на этих лошадках - эдакие фашисты, но как и все фашисты, они сильны и успешны ровно настолько, насколько сильна лошадь, которую они оседлали, и в конце концов только лошадь принимает решение, прыгнуть ли через барьер с пятью жердями или резко остановиться и перебросить фашиста через голову. Только очень часто лошадь не знает, что у нее есть выбор. Лошади обычно не блещут умом. Но в любом случае, конкур имеет с сексом много общего, хотя в отличие от секса, конкур практически недоступен для зрителей в США, если у вас нет Канадского телевидения. Если бы у меня был выбор, а я часто забываю, что у меня есть выбор, я бы стала смотреть конкур, и заниматься сексом. А не наоборот. Но в любом случае, я слишком стара, чтобы заниматься конкуром. Что касается секса, кто знает? Я знаю; вы нет.

Конечно, седина в волосы, бес в ребро, пожилые люди в наши дни должны прыгать из одной постели в другую как лошадки, прыгающие через барьеры, отскакивать, рикошетить, туда-сюда, но большая часть разговоров о супер-сексе в семдесят лет на поверку оказывается еще одной теорией, совсем как женщина во главе Дженерал Моторс или Гарварда. Теории придумывают в основном для того, чтобы подбодрить обеспокоенных сорокалеток, в основном мужчин. Именно для этого существовал Карл Маркс и именно поэтому у нас до сих пор есть экономисты, хотя судя по всему мы потреляи Маркса где-то на полпути. Теория как таковая - превосходная штука. Что касается практики, или "праксиса", как ее судя по всему называют марксисты, потому что они любят букву "икс", так вот, что касается практики: подождите когда вам стукнет шестьдесят или больше, и вы сами расскажете мне о своей сексуальной практике или праксисе, если вы пожелаете, хотя я не могу пообещать вам, что я вас выслушаю и даже если я вас выслушаю, мне скорее всего будет чертовски скучно и я начну искать конкур среди программ по телевидению. В любом случае, вы точно не услышите от меня ничего о моей личной сексуальной практике или праксисе, ни сейчас, ни в будущем.

Но оставим это всё в стороне. Сейчас, в свои шестьдесят лет, я "шестидесятилетний, улыбающийся общественный деятель", как когда-то выразился Йейтс, а он уж он-то точно был мужчиной. И во всём этом только моя вина. Сначала я появляюсь на свет до того, как изобрели женщин, а потом я живу и живу десятилетие за десятилетием, пытаясь изо всех сил быть правильным мужчиной, до такой степени, что я забываю о том, чтобы оставаться молодым, и я не справляюсь с этим. И даже времена моих глаголов путаются: вот я молодая, а вот вдруг раз! - и мне было шестьдесят лет.

Настоящий мужчина нашел бы, как исправить положение. Он обошелся бы без пистолетов, но применил бы что-то более дейтсвенное чем крем Oil of Olay. Но у меня не получилось. Я ничего не смогла поделать. Я просто напросто не смогла оставаться молодой. И вот я оглядываюсь на все мои усердные попытки, потому что я действительно пыталась, я пыталась изо всех сил быть мужчиной, быть правильным мужчиной, и теперь я понимаю, что мне не удалось быть мужчиной, ведь я в лучшем случае неправильный мужчина. Поддельный фальшивый второсортный мужчина с бородкой в десять волосинок и с точками с запятой. И я спрашиваю себя, зачем? Иногда мне кажется, что лучше бы бросить это занятие. Иногда мне кажется, что мне пора осуществить свое право выбора, резко остановиться у барьера и сбросить фашиста головой вниз, раз у ж у меня никак не получается притворяться правильным мужчиной и изображать из себя молодость. Может быть, мне стоит начать притворяться старой женщиной? Не уверена, что старых женщин уже изобрели; но попытаться стоит .

__________________________________
* игра слов: sentence - это "предложение" и "приговор". short sentence - короткое предложение или короткий приговор. long sentence - длинное предложение или длительный приговор. life sentence - предложение жизни или пожизненный приговор. death sentence - cмертельное предложение или смертный приговор

** тоже игра слов "липосакция" созвучна словам lips - губы, а suction значит "высасывание"