Джон Столтенберг
Всю свою жизнь я чувствовал, что отличаюсь от других парней. Всегда были парни, у которых было больше мужественности, чем у меня. Потом я прочитал феминистскую книгу, которая изменила мою жизнь. По сути, в ней говорилось: «Не существует таких вещей как «настоящий мужчина» и «настоящая женщина». Гендер – это социальная фикция». Тогда я перестал беспокоиться о том, дотягиваю ли я до стандарта мужественности. Именно тогда я обнаружил в себе совершенно новую личную силу.
В течение многих лет эта сила росла, когда я говорил с парнями, в которых также воспитали веру в мужественность, и поэтому они изо всех сил старались быть «настоящимм мужчинами». Все, с кем я говорил, думали, что существуют другие мужчины, у которых гораздо больше мужественности, больше, чем они смеют даже надеяться.
читать дальшеИ я начал думать: если каждый, кто пытается быть «настоящим мужчиной» думает, что кто-то еще имеет больше мужественности, то либо есть один парень, у которого больше мужественности, чем у кого бы то ни было (и ему ничего не приходится доказывать и сомневаться), либо мужественность просто не существует. Это обман и наваждение.
Когда я наблюдал, как парни стараются доказать свою фантазию о мужественности – обращаясь с женщинами, как с грязью, высмеивая гомосексуалов, принижая людей других религий и рас – я понял, что они делают кое-что очень негативное и со мной тоже, потому что их страх и ненависть ко всему «немужественному» убивает внутри меня то, что я ценю.
Именно поэтому я чувствую связь с феминизмом. Я хочу, чтобы человечность не измерялась в соответствии с культом маскулинности. Я хочу самость, которая не отвергает мои хорошие качества, потому что они недостаточно «мужские». Я хочу смелость, чтобы противостоять тому вреду, который мужчины причиняют женщинам, и который не оставляет безопасного места для той личности, которой я хотел бы быть.
Сексуальная связь, которую я всегда хотел иметь с другим человеком, сводилась к справедливости и честности. Мне всегда казалось, что это самая сексуальная часть секса – самые глубокие чувства между двумя людьми. Я думал, что секс и справедливость должны быть едиными по сути, задолго до того как я узнал слово «феминизм».
Потом я начал замечать, как порнография изображает доминирование и подчинение «сексуальными» - полная противоположность справедливости – и это очень повлияло на меня личностно. Меня всегда учили, что доминирование – это то, как «настоящий мужчина» должен заниматься сексом; доминирование было тем, на что я должен быть способен в сексе. Мужчины должны быть завоевателями, властными трахальщиками. Что же, я в этом никогда не преуспевал, и поэтому чувствовал себя неудачником.
Потом я начал слушать рассказы моих друзей-женщин, которых избивали; женщин, которых изнасиловали, и это крайне меня расстроило – и оказалось последней каплей. Я понял, как изнутри чувствуется то, что мужчины делают с женщинами – и что это совершенно не часть меня. Однако если сексуализированная ненависть не была значительной частью меня, это не значит, что она не реальна в этом мире. Сексуальность множества мужчин принимает уродливые и жестокие формы: враждебность становится предварительным условием для сексуальных чувств, а насилие - прелюдией. Для меня это совершенно чуждо – я даже не представляю, как можно делать нечто подобное – но я должен серьезно относиться к тому, что происходит в мире, а многие мужчины делают это, потому что так они чувствуют себя «настоящими мужчинами».
Когда я чувствую себя по-настоящему собой, то мне кажется, что у моей самости нет гендера. Конечно, в этом мире меня воспринимают как мужчину – у меня есть преимущества и привилегии благодаря социальному значению моей анатомии. Однако мой жизненный путь состоит в отказе быть мужчиной. Я не верю, что мужественность существует. Единственный способ доказать ее - это драться или принижать кого-либо, а это запредельно тупо. Любой, кто старается обрести связь со своей «глубинной маскулинностью» с помощью мифов, обречен на разочарование. Маскулинность – это самый большой миф из всех.
Моя сегодняшняя жизнь сводится к попытке сделать правильный выбор, насколько у меня это получится. Я могу облажаться, но я всегда отвечаю за последствия моего выбора, всегда знаю, насколько это возможно, на кого повлияет мой выбор, и уделяю этому максимальное внимание. Я переживаю свою подлинную самость, только делая собственный выбор, действую и принимаю ответственность за свои действия или отказ от них. Я обнаружил, что ключ не в том, чтобы отвечать на вопрос «Сделает ли это меня еще большим мужчиной?» Вместо этого я стараюсь выбрать наиболее справедливый путь – тот, который лучше для самости каждого человека (включая мою собственную).
url
оригинал